Я почувствовала, как это любопытство — этот искренний вопрос — пульсирует в моем сознании. Но я была слишком поглощена своим удушающим параличом, чтобы смущаться. Я вцепилась когтями в силу, которая держала меня в ловушке. С каждым бессмысленным ударом я чувствовала, что начинаю сомневаться в том, что вообще существую.

Глаза Макса сверлили меня ледяным огнем.

— Я вижу тебя, Тисана, — сказал он тихо, нарочито спокойно. — Я вижу тебя до сих пор. Ты все еще там.

Я ухватилась за это краткое заверение, даже когда мои губы искривились, испуская беззвучное рычание.

— Теперь ты говоришь только со мной.

— Я говорю с единственным человеком здесь, который имеет значение.

Шипение. Еще одна капля крови.

— Ты бросил меня и обращаешься ко мне с такой жестокостью?

— Ты пытаешься напугать меня?

— Я показываю тебе, что я чувствовала, когда ты запер меня. Что значит быть изгнанной. — мои костяшки пальцев побелели на дереве, мышцы руки дрожали. — Что значит быть бессильной.

Я снова прижалась к стеклу, вдохнула в себя ужасный поток бешеной паники.

Насмешка.

— Беспомощность? На кусок сломанного дерева?

Беспомощность. Что-то щелкнуло. Я заставила себя успокоиться.

Я провела свою жизнь в бессилии. Я знала, как найти силу там, где ее нет.

И вот, вместо того чтобы нанести Решайе еще один удар, я потянулась к нему с лаской.

Я вижу твои раны. Я вижу, как его предательство ранило тебя.

Никакой лжи. Оно узнает, если я солгу. Только самые тщательно отобранные истины.

Его внимание обратилось ко мне.

{Я действительно пережил много ужасных вещей.}