И который теперь, после всего этого, смотрел на нее так, словно она была куском мяса, готовым к разделке для его собственных целей.

О, я точно знал, с кем говорю.

Я улыбнулся ему сквозь стиснутые зубы и сказал:

— Я никогда не смогу забыть.

Честно говоря, я гордился своей сдержанностью. Но, очевидно, мой тон все еще не соответствовал стандартам Зерита, потому что он выпрямился, расправил плечи, наклонил голову.

— Подойди сюда, Максантариус.

— В этом нет необходимости, — вклинилась Тисана, прежде чем бросить на меня взгляд, который говорил: «Заткнись и прекрати создавать проблемы».

— Встань и подойди сюда.

Длинные, острые пальцы вцепились в мой разум и сжимали, сжимали…

Мне удалось продержаться пять долгих секунд, прежде чем мои ноги предали меня, поднявшись со стула без моего разрешения и делая один мучительный шаг за другим. Я остановился в нескольких шагах перед ним и вскинул брови, как бы говоря: «Теперь счастлив?»

Он поднял бледный палец и поманил.

— Еще один шаг.

Ублюдок. Я сделал крошечное движение, как только мог, слегка подавшись вперед, и он рассмеялся.

— Ты никогда ничего не делаешь легко. — его улыбка превратилась в нечто более близкое к усмешке. — Ты всегда был таким болтливым. Но эта сила воли никогда не была достаточно сильной, не так ли? Всегда подводила тебя в самые важные моменты.

Низко. Так чертовски низко, даже для него. Ярость впилась когтями в каждую мышцу моего тела.

— Это твой корабль, но это моя миссия. — голос Тисаны раздался у меня за спиной. — И эти отвлечения ни к чему, Зерит. Мы здесь не для этого.

— Отвлечения? — его взгляд опустился на мое плечо. — Я только хотел взглянуть на это поближе. Мне нравится полностью понимать потенциал ресурсов, которыми я располагаю. — он осмотрел раны, сморщив нос. — Отвратительно. И восхитительно.

Затем он повернулся к Тисане, на его лице появилась озабоченность.

— Меня беспокоит, Тисана, что ты не сочла нужным рассказать мне об этом раньше.

Ее лицо оставалось нейтральным, но я наблюдал за ее стальным выражением, которое говорило мне, что она просчитывает идеальный ответ. Затем ее черты приняли хорошо отработанную извиняющуюся слащавость, и она ответила: