Я пробивалась к нему. Я почти не почувствовала брызг крови на своем лице, когда сбила с ног охранника в дверном проеме, или раны, которую он прорезал на моей руке, когда я не попала в цель. На одну долю секунды толстые пальцы раба сомкнулись на моих руках. Я уступила контроль Решайе и позволила ему вырывать руки, пока он не закричал — пока Макс не оторвал его от меня и не отбросил к стене, одним ударом рассекая его от пупка до горла и позволяя его кашеобразной, тлеющей жиже расплескаться по полу.

Мое тело дрожало от смеха Решайе, от его удовольствия, от ее неутоленного желания.

{Еще, еще, еще}, с каждым ударом моего учащенного сердца и каждым вдохом ярости, руки дергали мой разум со все возрастающим отчаянием.

Я едва успела отпрянуть от мертвого охранника и с кряхтением влетела в дом, но тут же остановилась. Внутри было так темно, что мои глаза с трудом адаптировались. И страх навалился на меня сразу, он витал в воздухе так же густо, как потный запах тел и мочи. Через каждую открытую дверь я видела мерцающие белки глаз и пальцы, дрожащие на веревках и ржавых кандалах.

Меня пронзил рваный вздох. Боги, это было просто… это было слишком. Воспоминания о моем пребывании в подобных местах обожгли мне горло, как кислая желчь. Я споткнулась. Нура и Зерит пролетели мимо, запечатывая те комнаты, очищая коридор. Они так легко убивали.

Рука Макса коснулась моей спины. Бессловесная нота беспокойства, когда он не мог прекратить двигаться или сражаться достаточно долго, чтобы говорить.

{Не останавливайся!}

Я не останавливалась.

Не могла, даже если бы захотела.

Я стояла в большом вестибюле, передо мной открывалась широкая лестница. Ступени уже заполнялись бешеными телами оставшихся работорговцев, спускавшихся вниз, с клинками наготове. Один бросился на меня. Одно прикосновение — один взмах моего меча — и его плоть превратилась в ленты гноя и гнили.

Его тело еще не упало на землю, когда мои глаза снова нашли того, кого я искала. Высокий, худой человек отступил в угол под лестницей, его черная шляпа была отброшена, обнажив жалкие тонкие волосы на голове, которую он склонил, как будто, если он будет смотреть в пол, то его не заметят.

Он. Он.

Вся моя усталость улетучилась на фоне одного воспоминания: эта ночь, снова и снова.

Слишком молода для шлюхи. По некоторым стандартам.

Один рывок сквозь массу тел, и я настигла его. Я схватила его. Бросила его на каменную землю. Из моего горла вырвался беззвучный, стонущий крик.

Я хотела увидеть, как он будет страдать так же, как страдала я.

{Еще, еще!}