– Ты обещал мне! – закричал Роккар, тщетно пытаясь встать.

– Не ритуал убил этих детей. – Отозвалась другая пустота.

– А что тогда?

– Их убил он. Точнее его слепая преданность.

В этот момент с потолка сорвалась тяжела глыба и упала прямо на Роккара, раздавив ему грудину.

Чудотворец был мертв, но я все еще чувствовал на себе его взгляд. Меня до самых костей пробирал необъяснимый ужас. Я стоял, и меня придавливала к земле тяжелая, как глыба мысль. Не они, не адепты убили этих детей, а я! Я почувствовал, как по моему лицу потекла слеза.

И тут я вспомнил, что у меня в руке все еще находится большой нож для мяса. Я, не колеблясь ни секунды, развернул его острием к себе и между ударами сердца вонзил его себе в живот.

Больно не было, я ничего не почувствовал, ни удара, ни того как кровь вытекает из меня. Лишь глухая мысль стучалась в мозгу вместе с последними ударами сердца. Я убил их. Я думал, что делаю правое дело, но это была страшная ошибка.

Я не заметил, как оказался на земле. Момент падения ускользнул от меня. Сквозь затуманивающийся взор я увидел, что Лоррис слегка пошевелился. После чего зрение покинуло меня. И сквозь нарастающий приятный гул в голове я услышал злобный крик Роккара.

– Я буду следить за каждым твоим шагом, чтобы такого больше не повторилось!

– Для этого ты и был рожден.

Это было последнее, что я услышал. После чего я, неожиданно, ощутил невероятную легкость. Очень приятное, легкое чувство заменило мне гулкие удары сердца и неприятное осознание моей ошибки. Захотелось кричать, и я с большой радостью отдался этому порыву. Вокруг меня теперь был свет. Очень яркий, я не мог открыть глаза от того, насколько он был яркий. И тут, вдруг, нежные руки, руки которые я полюбил с самого первого прикосновения, подхватили меня. Я почувствовал невероятный покой, когда оказался в этих руках, кричать больше не хотелось. И тут во рту я ощутил вкус чего-то теплого и приятного. Мягкая дремота тут же сморила меня.

41. Джесс

41. Джесс

«Я свое давно отвоевал. Я двадцать лет к ряду служил в Харресе. Сначала я был солдатом, потом северу запретили иметь войско и меня перевели в стражу, где я, собственно, и дослужился до главы Харессой стражи. Я истоптал в дозоре сотни сапог, прошел в карауле тысячи верст. Но на мою жизнь судьба, к счастью, уготовила мне лишь одну битву – Кровавый поход, когда север выступил против чудотворцев, и те приняли решающий бой подле Столицы. В том бою я потерял многих друзей, потерял своего младшего сына и едва не погиб сам. Но знаете, годы прошли, и я практически не помню события того вечера. Помню огонь, который насылали чудотворцы, помню, что, когда стемнело, из лесу к чудотворцам пришло подкрепление из Остларда. Но все это окутано в воспоминаниях каким-то туманом, словно бы и не со мной происходило. Вместо этого я отчетливо помню, как, еще в Харресе, пришел в отчий дом и рассказал своему отцу, что север поднялся, что мы готовы идти в наступление на Столицу. Тот с укором посмотрел на меня и сказал: «Ты – идиот! Короли Севера веками издевались над своим народом, забирая у него все и благоденствуя. Когда на север вошли чудотворцы, наш разоренный народ встречал их с надеждой. А сейчас ты и подобные тебе все забыли и идут воевать за потомка тех, кто измывался над твоими родичами». Сейчас я понимаю, что он был прав, а мне просто запудрили мозги. Войны устаивают правители, но умирают и калечатся в них простые люди, которым и так не сладко живется»