Однако есть еще одна, возможно, постмодернистская «тревога», которую можно было бы добавить в мир аниме. Это проблема культурной идентичности, проблема, которая проявляется скрыто и явно практически в каждом анимационном произведении, обсуждаемом в этой книге. Как показано выше, аниме предлагает чрезвычайно разнородный вид культурной саморепрезентации, что является одной из его привлекательных сторон. «Трансформация и изменение», которые ставит на передний план это выразительное средство, противостоит любым попыткам узкой культурной категоризации. В результате японская национальная культурная самобытность, выдвигаемая аниме, становится, как это ни парадоксально, глобальной идентичностью. В этом отношении аниме, возможно, является идеальным эстетическим продуктом для современного периода и находится на передовой создания альтернативного культурного дискурса, который выходит за рамки традиционных категорий «местный» или «международный». Эта форма художественного самовыражения участвует в том, что вполне можно назвать новой формой мировой культуры.

Частично это происходит из-за отличительных свойств самого средства анимации, которые действительно уникальны. Анимация с самого начала существовала как альтернативная форма репрезентации, которая пользуется свойствами и традициями, отличающимися от игрового кино. Как предполагает Эрик Смудин, «анимационные фильмы [функционируют] как Иное в рамках производственной практики, в которой преобладают игровые боевики… воплощающие иррациональное, экзотическое, гиперреальное»[347]. Однако свойства самого художественного средства являются одной из его главных творческих сил в новой транснациональной культуре.

Аниме предлагает захватывающее видение различий, в котором идентичность может быть технологической, мифологической или просто экстатическим процессом постоянных метаморфоз. Для некоторых зрителей такой набор возможностей может быть опасным, но других они раскрепощают и дают возможность экспериментировать. Транссексуальность Ранмы, близость Сан к инаковости и (сверх-) естественности и даже сатанинские качества Сверхдемона – все это дает зрителю доступ к формам и взглядам, которые на каждом шагу разрушают общепринятые устои. Широкий спектр идентичностей, включая нечеловеческих персонажей, которые населяют аниме-миры, может указывать как на угрожающую возможность дегуманизации, так и на расширяющую возможность выхода за рамки любых категориальных представлений о человеке. Таким же образом разгромленные пейзажи апокалиптического аниме или сочная красота пасторальных образов Миядзаки предлагают иные миры, которые предостерегают и предлагают альтернативу соглашательству с современной реальностью.