– Джейк.

– Джейк учил вас, какие свидетельские показания давать в суде?

– Мы готовили мои показания, да, сэр.

– Он тренировал вас, как выступать?

– Протестую, Ваша честь, – произнес Джейк. – Любой опытный адвокат готовит своего свидетеля. В чем, собственно, дело?

– Мистер Дайер?

– Просто уточняю, Ваша честь. Это перекрестный допрос, я не подчиняюсь строгим ограничениям.

– Если это имеет отношение к делу, Ваша честь, – сказал Джейк.

– Отклоняется. Продолжайте.

– Можно мне посмотреть на ваши записи, мисс Гэмбл? – спросил Дайер.

Свидетелям разрешалось использовать справочные письменные материалы, но, едва Кира стала в них заглядывать, Дайер понял, что они придутся ему кстати. Впрочем, всего через мгновение он пожалел, что завел о них разговор.

Она подняла бумажки, словно с намерением передать обвинителю. Тот уточнил:

– Ваша честь, можно мне подойти к свидетелю?

– Конечно.

Дайер взял листок, развернул его. Джейк позволил интриге завладеть залом на несколько секунд, а потом вскочил.

– Если так будет угодно суду, мы охотно приложим записи Киры к вещественным доказательствам. У нас есть их копии. Присяжные могут взглянуть. – Он помахал листками.

Записи, сделанные Кирой собственноручно, ее собственными словами, были идеей Либби. Она запомнила эту хитрость, примененную однажды в процессе об изнасиловании в Миссури. Тогда по совету защитника пострадавшая заготовила шпаргалки, чтобы лучше справиться с нелегкой свидетельской задачей. Обвинитель, увлекшись, потребовал, чтобы их показали ему, и совершил непоправимую ошибку.

В записях Киры пять изнасилований были описаны выразительнее и страшнее, чем в ее показаниях. Она писала о своей боли, ужасе, о своем и его теле, о крови, об учащавшихся мыслях покончить с собой. Кира все их пронумеровала: изнасилование 1, изнасилование 2…

Стоило Дайеру взять листок и бросить на него взгляд, как он понял свою ошибку. И поспешил вернуть бумажки.

– Спасибо, мисс Гэмбл.