Одновременно «Альцион» доставил письма де Риньи французским офицерам египетского флота. Адмирал призывал их осознать, что у них появилась перспектива выступить с оружием в руках против своих соотечественников, и призывал их немедленно оставить службу египтянам. В полученном им ответе было сказано, что они уже проинформировали Ибрагима об отказе выступать против французов и готовы немедленно покинуть Наварин, если им будет предоставлен транспорт. На следующий день все они поднялись на борт австрийского торгового судна, за исключением Летелье, флаг-капитана Мохарем-бея, который оставался на посту до тех пор, как корабль действительно открыл огонь, и только тогда его покинул.

Судя по всему, де Риньи первым облек в слова убеждение, разделяемое его коллегами, что единственный способ образумить Ибрагима – ввести объединенный флот в гавань и предъявить свои требования, показав готовность немедленно применить силу. Кодрингтон дал понять, что тоже склонялся к этому, и рад тому, что такое предложение прозвучало. Уже 18 октября Кодрингтон, Гейден и де Риньи подписались под документом, перечислявшим многочисленные нарушения Ибрагимом достигнутых договоренностей и объявившим, что остался единственный выход – «эскадрам занять позиции в Наваринской бухте, чтобы заново передать Ибрагиму предложения, которые, сделанные в духе Договора (Лондонского), принесут Порте только выгоду». Адмиралы считали, что впечатляющее присутствие эскадр произведет нужный эффект и позволит достичь цели без возобновления военных действий.

«Дартмут» доставил подробную информацию о составе и диспозиции турецко-египетского флота, и Кодрингтон, в соответствии с ней, разработал свои планы. Его общие силы состояли из 10 линкоров, 1 тяжелого фрегата, 9 обычных фрегатов (из них один очень маленький), 4 бригов, 2 шхун и тендера, а именно⁴⁸:

Представляется невозможным дать общую численность турецко-египетского флота, поскольку три авторитетных современных списка существенно отличаются друг от друга. Эти три списка подготовлены секретарем турецкого адмирала, Бомпаром, французским офицером в египетской эскадре⁴⁹, и Ричардсом, командиром корабля «Пелорус», на основании личных наблюдений в Александрии в 1828 году и информации бывшего египетского флаг-капитана Летелье⁵⁰. К счастью, самые серьезные расхождения касаются численности мелкого флота. Что же касается линкоров и фрегатов, составляющих главную силу турецко-египетского флота, разница не столь уж велика. Даже расхождения в численности корветов и бригов до некоторой степени объясняются Ричардсом, который отмечает, что некоторые суда, покинувшие Александрию как транспорты и, вероятно, оставались таковыми в сражении, могли классифицироваться как военные корабли по возвращении.