В течение следующих нескольких лет Британия и в чуть меньшей степени Франция более или менее открыто пытались обуздать планы русских, а Турция и Египет готовились к возобновлению военных действий. Султан едва не послал свой флот для поддержки восстания против Мухаммеда Али на Крите и позволил своим командирам в Малой Азии поддерживать волнения в Сирии. Мухаммед Али со своей стороны всячески подстрекал мятежных албанцев, выступавших против своего сюзерена. Обе стороны прилагали усилия к увеличению своего флота, и, несмотря на катастрофическую эпидемию холеры в 1832–1833 годах, в Александрии было построено несколько мощных кораблей. К 1839 году в египетском флоте насчитывалось не меньше 12 линкоров, причем почти все они были новыми трехпалубниками. В турецком флоте кораблей было почти столько же, но они были старше и меньше.

Последствием критского мятежа стало ренегатство египетского адмирала Осман-паши. Прибыв на Крит в сентябре 1833 года со значительными силами, и военно-морскими, и сухопутными, он обеспечил капитуляцию лидеров, предложив амнистию, после чего нарушил свое обещание и повесил их. Затем он выторговал большую дань и летом 1834 года отправился с ней в Константинополь на бриге «Чааба Иехаат», предоставив своему заместителю, англичанину Приссику, вести флот обратно в Александрию. Он почти ничего не получил за свое предательство, поскольку умер – возможно, был убит – вскоре после прибытия в Турцию⁵.

В следующем году, с восстанием в Сирии, турецким флотом у сирийского побережья и египетским флотом – в бухте Суда на Крите, война оказалась очень близко, но ее удалось пока предотвратить, поскольку началось еще одно восстание – в Албании. Кроме того, все потенциальные участники конфликта отдавали себе отчет в том, что агрессору придется иметь дело с союзом великих держав против него. Так продолжалось еще четыре года – обе стороны готовились к войне. В конце концов в апреле 1839 года султан отбросил все ограничения и приказал своей армии переправиться через Евфрат в Сирию.

Став агрессором, он не мог претендовать на поддержку, но вскоре ход событий сделал такую поддержку необходимой в интересах европейских держав, поскольку ни одна из них не была готова справиться с последствиями полного коллапса турецкой империи.

Даже во второй половине июня еще казалось возможным, что европейская дипломатия спасет ситуацию. Ведь хотя Мухаммед Али 10 июня, в ответ на донесение Ибрагима о недавних стычках, приказал ему перейти в наступление, 16 июня после консультации с французским посланником он отменил приказ и согласился на последнюю попытку переговоров. Правда, одновременно, узнав, что турецкий флот 9-го ушел из Константинополя в Дарданеллы, он послал свой флот к сирийскому побережью, чтобы «положить конец беспокойству» там.