«Амазон» 64

«Бель Пуль» 60

До того как эта концентрация флота завершилась, положение на море радикально изменилось из-за действий турецкого капудан-паши Ахмета, который отвел весь свой флот в Александрию и передал его Мухаммеду Али. Это получилось повторение, только в намного более крупном масштабе, предательства Осман-паши пятью годами раньше. Обоснованно или нет, но Ахмет верил, что Хюсрев – великий визирь – находится на жалованье у русских, и он считал своим долгом убрать флот из-под его контроля. Одновременно он считал, что эффективная помощь против русской опасности может прийти только от Египта. При таком ходе мыслей его действия понятны.

Задержавшись на несколько дней в Дарданеллах из-за неопределенности, возникшей ввиду последней болезни султана, Ахмет узнал об официальном провозглашении нового правителя 4 июля. В тот же день он повел весь флот в направлении бухты Бесика – 8 линкоров, 12 фрегатов, 1 корвет, 4 брига, 2 шхуны, 3 брандера, 1 пароход, сообщил некоторым из своих подчиненных о своих подозрениях насчет Хюсрева и объявил о намерении действовать совместно с британцами и французами. Но на следующий день, встретив Лаланда у Тенедоса, он сообщил ему о своем намерении обратиться к Мухаммеду Али. Лаланд посоветовал ему не вести флот к Криту, как он изначально предполагал, и тогда Ахмет направился к Родосу. Он взял курс на юг – в сопровождении «Вангарда» и французского брига «Комет» – и 6-го, находясь у Коса, отправил гонца в Александрию на корвете «Муссим Фазар», испрашивая разрешения привести туда флот. Гонец вернулся 12-го на египетском пароходе «Нил», и Ахмет повел флот прямо в Александрию. «Комет» к этому времени уже ушел, а теперь за ним последовал и «Вангард», чтобы проинформировать Стопфорда о ситуации.

14-го, когда турки заметили египетский флот из 11 линкоров, 3 фрегатов и 2 бригов в 10 милях от Александрии, многие из командиров стали готовиться к бою, поскольку верили, что они явились в Египет как враги, а не как друзья. Но вскоре у них открылись глаза. Ахмет 15-го отправился на берег на «Ниле» и был принят лично Мухаммедом Али. Турецкие командиры сошли на берег днем позже. Только капитан Уокер, английский советник Ахмета, отказался служить в новых условиях и 20-го отбыл в Константинополь на британском пароходе «Конфайенс». До 28-го все корабли турецкого и египетского флотов вошли в гавань⁶.

Должен ли был Стопфорд вмешаться? Сомнительно. Судя по всему, он не узнал о намерениях вовремя, чтобы успеть предотвратить его соединение с египтянами. Когда же это произошло, вмешательство могло привести к сражению, которое пришлось бы вести в меньшинстве – при соотношении сил 3:1, без четких инструкций и без поддержки французов. Нейпир считал, что «эксперимент можно было провести, и не исключено, что он в какой-то степени оказался бы успешным». Однако он писал после события и едва ли думал об ответственности.