Было бы неверно приписывать Генриху большие заслуги в вопросе денежной реформы и стабилизации. Факт остается фактом: он прибыл во Францию в тот момент, когда кризис, уже развивавшийся в течение некоторого времени, достиг своего апогея. Экономические трудности, с которыми он столкнулся, были важной и неотъемлемой частью войны, которую он вел против дофина. Это был вызов, который Генрих принял. У него не было иного выбора, поскольку территория Франции, на управление которой он претендовал, как и все королевство, находилась в тисках трудностей, от которых не была избавлена и сама Англия. Именно потому, что Генрих не мог ожидать мгновенных результатов от мер, которые он начал принимать в 1420 году и в первые дни 1421 года, он обратился к корпорациям и учреждениям в Англии за займами, чтобы преодолеть насущные трудности. Во Франции ему пришлось действовать смело, предпринимая шаги, которые могли не принести ему политической популярности и даже не дать тех средств, которые он искал. По словам Пьера Кошона, 1421 год был худшим из всех, которые он когда-либо знал: в условиях всеобщего дефицита комиссары короля искали тех, кто назначал слишком высокие цены[1321]. Тем не менее, к концу года стоимость денег вернулась к реалистичному уровню. Проблемы с состоянием монеты, начавшиеся в 1415 году и усугубленные английским вторжением, заканчивались. Возвращалась некая нормальность. С 1423 по 1428 год Нормандия наслаждалась коротким периодом относительной экономической стабильности. Не без справедливости историки превозносят Генриха за это особое достижение[1322]. Он вступил с дофином в войну за денежную стабильность, войну с широкими последствиями для его завоеваний. Это был один из аспектов их борьбы, в которой, хотя он и не дожил до этого времени, можно сказать, что он был победителем — по крайней мере, по некоторым пунктам.

Глава 19. Корона, единство и государственность

Глава 19.

Корона, единство и государственность

Стихотворение, написанное на английском языке в честь коронации Генриха в апреле 1413 года, указывает на то, каким видел будущее его анонимный автор. Англия может быть успешной, если она будет в мире с самой собой, и если ее народ будет "стоять с королем [и] содержать корону". "Что стоит корона короля, — продолжал он, — если камни и зубцы на ней поломаны?" Его ответ звучит метафизически. Корона, по его мнению, состоит из "Лордов, общин и духовенства/Живущих в полном согласии", а "А простой народ и арендаторы/Они все часть короны". Корона символизировала видимое единство народа страны, "опору", которую король мог носить на своем шлеме во время битве. Драгоценные камни, вставленные в корону, представляли подданных короля, которые все вместе существовали, чтобы защищать его интересы. С другой точки зрения, камни могли означать богатство и мощь королевства, в частности, его владения за границей. Они представляли собой силу, но силу, которая должна была выражаться в единстве, так как в противном случае враги страны одержали бы победу, и "у законного наследника отняли бы корону". По этой причине король был обязан править хорошо; если он не справится, то единство, представленное таким образом, будет нарушено. Англия должна быть королевством правды, справедливости и уважения к закону; только так можно завоевать сердца ее народа. Вместе король и общины могли бы принести стране величие. "Боже, храни в своем правлении/оружии прекрасного короля и спаси корону"[1323].