Все сложилось именно так, потому что король был благословлен Богом, о чем свидетельствует Gesta. Это был человек, который подавил ересь, которая была и причиной, и признаком раскола. В знак признания Бог провел его через это испытание, через ловушку, расставленную для него в Саутгемптоне, а затем пришел к нему на помощь при Азенкуре. Тем самым Бог также демонстрировал свою поддержку английской нации, которую неоднократно называли Божьим народом,[1342] народом, подобным Израилю,[1343] особо защищенным божественной силой, возглавляемым почти Моисееподобной фигурой веры и надежды, которой Бог оказал непосредственную помощь во время нужды[1344]. Именно по воле Бога было найдено подходящее место для переправы через реку Сомму; и по его же воле был вынесен "божественный приговор" французам при Азенкуре[1345]. Бог ответил на мольбы, в частности, Девы Марии, покровительницы Англии, и в праздник Успения которой (15 августа 1416 г.) была одержана морская победа над французами и их союзниками[1346]. С Девой Марией был тесно связан Святой Георгий, военный покровитель Англии и любимый символ национального самосознания, который вместе с Богом обеспечил поражение французов при Азенкуре,[1347] что позволило ему получить признание "особого покровителя и защитника английской нации" от архиепископа Чичеле в 1416 г.[1348]

Восторженный прием Генриха и его армии в Лондоне был описан автором Gesta как неотъемлемая часть его работы, дополняющая успех, недавно завоеванный во Франции. Эти события можно рассматривать более чем в одном историческом контексте. Возможно, они черпали вдохновение в древних традициях военных триумфов, даруемых победителям в битве[1349]. В правление Эдуарда I проводились триумфальные торжества в честь победы над шотландцами при Фалькирке в 1297 году; после битвы при Пуатье в 1356 году Черный принц вернулся домой с пленными и был удостоен бурного приема[1350]. В событиях, произошедших в Лондоне 23 ноября 1415 года, было много от этого. Другим, более поздним контекстом был официальный въезд монарха в столицу или другие важные города своего королевства — практика с очень точным политическим подтекстом, поскольку она позволяла королю установить свою власть над городом и и показать себя в условиях и обстоятельствах, которые подчеркивали внешние атрибуты монархии[1351]. Ричард II совершил два таких символических въезда в Лондон, первый в 1377 году (относительно простое дело), второй (гораздо более сложный), когда он примирился с населением столицы в 1392 году[1352].