В итоге обе эти истории стали известны в бухгалтерии Министерства. Нагрянула комиссия, родился акт, как тогда говорили, достаточно высокой «паршивости» с упоминанием прокуратуры и угрозой солидного штрафа – начета на виновников. Я в те дни замещал ректора, уехавшего в московскую командировку. Последовал телефонный вызов к заместителю министра по административно-хозяйственной части Д.Н. Харитонову. Вхожу в назначенное время в его приемную. А там уже сидит (разыскали-таки и его в Москве) Анатолий Николаевич. Так мы вдвоем и предстали перед грозными очами высокого начальства. А.Н. Косухин явно волновался, если не сказать большего. У меня же руки были развязаны, финансовые документы я не подписывал, да и проректором был назначен недавно. Словом, мне терять было нечего и чувствовал я себя менее скованно. Может быть, поэтому после слов заместителя министра: «... в последнее время в работе Тюменского индустриального института я не вижу ни единого светлого пятна, а тут еще этот акт ревизии!», я, возможно, с отчаяния, перебил Д.Н. Харитонова. Возмутился отсутствием в его представлении «светлых пятен», назвал цифры выпуска специалистов, упомянул роль ТИП в реализации грандиозной правительственной задачи освоения нефтяной целины и вовремя подсунул автограф Предсовмина А.Н. Косыгина, оставленный им при посещении института в книге почетных гостей...

Проработка закончилась столь же мгновенно, как и началась. Д.Н. Харитонов прервал беседу, отложил встречу на завтра, обещав «кое с кем посоветоваться». Наутро у меня в гостинице раздался телефонный звонок. А.Н. Косухин сообщал, что вторичная беседа отложена на неопределенное время... Тут же прозвучала приятная, не скрою, похвала: «А ты мужик – ничего!» Правда, похвала эта позже обернулась для меня многими непредвиденными хлопотами: уезжая в отпуск или командировку, на протяжении нескольких лет он неизменно оставлял за себя своего проректора по научной работе.

В середине 1973 года А.Н. Косухин избирается по конкурсу на должность профессора Московского института нефтехимической и газовой промышленности. Вскоре его назначают директором научно-исследовательского и проектного института НИФИЭСУ Миннефтегазстроя. Как и в Тюмени, организацию института приходилось начинать с нуля. Казалось, А.Н. Косухин снова погрузился в ритм работы, всегда бывший ему по душе. Разница была только в том, что новое дело приходилось вести не в Сибири... Сотрудники института, в основном москвичи, терпели пришлого директора только до тех пор, пока шла организационная пора. Как только наступили будни – начались склоки, анонимки, жалобы и, как водится, бесконечные проверки и комиссии. Анатолий Николаевич счел разумным уступить свою должность другому. В дальнейшем он работал в Министерстве высшего и среднего специального образования СССР, возглавлял Главное управление по использованию технических средств обучения и совмещал основную работу с профессорством в нефтяном институте. Изматывающая нервы и здоровье столичная обстановка оказалась для А.Н. Косухина непосильной. Во время неоднократных посещений Тюмени он постоянно сетовал на отсутствие удовлетворения от проделанной работы. С удовольствием вспоминал годы своей работы в Тюмени, как одни из самых светлых.