Виной пронизано само желание, от которого субъект отказывается, сосредотачивая все свои защиты на фронте интеллекта, компьютеризированной мысли, нацеленной на «научный факт», «строгую истину», нацеленной на устранение лакун, разрывов между означающими, в которых и таится неистребимое, дразнящее, ускользающее желание. Желание, агрессивно атакуемое и выходящее на «другую сцену» под маской смертоносного фаллоса, страшного двойника – Мориарти. Фаллос этот призван скрыть от Шерлока женщину как объект желания по ту сторону материнского требования, архаического суперэго, яростного закона.

Не стоит, по-видимому, искать конкретных серьезных травматических событий в жизни маленького Шерлока, как это нередко бывает в различных литературных и киносюжетах, где герою нужно извлечь некую травму из тайников памяти, катартически пережить ее заново и тем самым восстановить свою разрушенную «целостность»⁸⁶. Психоанализу чуждо понятие целостности. Субъект травмирован самим своим вхождением в мир – мир Другого, отчужден в мире языка. Он расщеплен своей кастрацией, но именно это расщепление является условием возникновения человеческого желания, по самой природе своей обреченного оставаться неудовлетворенным, отличным от нужды или инстинкта. Субъект вписан в свои означающие, определяющие его судьбу, задолго до своего рождения – в память семьи, рода, поколений; он несет на себе бремя чужих желаний, чужих долгов, не ведая об этом, но подчиняясь им, как закону своего желания.

Весь комплекс вины, агрессии, пожелания смерти уже записан в ядре инфантильного фантазма Шерлока, сформирован означающими, циркулирующими в его семье, погребен в недрах младенческой амнезии, как в водах Рейхенбахского водопада. Фигура отца Шерлока остается не слишком проясненной: мы знаем только, что он послушно играет роль недотепы, опекаемого женой, – не слишком, вероятно, удачная позиция для внятной артикуляции отцовского «нет» и отцовского обещания. И все-таки он соперник для сына – его жена «невероятно его заводит», а стало быть, ее вниманием он все-таки не обделен и может претендовать на ревнивую ненависть со стороны мальчика. Эта ненависть рикошетит в самого Шерлока, поражая его в сердцевине его бытия, заставляя его зависнуть между жизнью и смертью, между смертью мнимой и смертью настоящей.

Эдипальная проблематика – вот что занимает Шерлока во сне; именно эдиповы отношения он простраивает с Джоном и Мэри, вступая в схватку с отцом-обезьяной и заставляя отступить мать-крокодила. От Джона он получает благословение символического отца, оживляющее умерщвленное желание.