Сумерки эскулапов: как лечат счастьем

Сумерки эскулапов: как лечат счастьем

Выписавшись из психиатрической клиники, Хаус решает уйти из больницы и переключиться, по совету доктора Нолана, его психотерапевта, на хобби, чтобы контролировать боль в ноге без наркотиков; но выясняется, что только его призвание – разгадывание медицинских шарад – может по-настоящему отвлечь его от боли (связь между даром Хауса, его ногой и наркотиками нерасторжима). Хаус боится вернуться в больницу, которая символизирует для него прежний образ жизни со всеми его рисками, но доктор Нолан не задается вопросом о желании своего пациента и смысле его симптома – он просто предлагает ему перебирать один за другим воображаемые объекты (хобби), которые заставили бы симптом замолчать. Симптом Хауса для его психотерапевта – не убежище истины желания, не свидетельство расщепления субъекта, а просто физическое неудобство, препятствующее социальной адаптации пациента, мешающее ему быть счастливым и гармоничным по рецепту эгопсихологии и бихевиоральной психотерапии.

Эпизод «Багаж»¹⁵ посвящен сеансу психотерапии, которую Хаус проходит у Нолана. Нолан занимает недвусмысленную позицию «субъекта, которому положено знать»¹⁶. Он четко знает, к какой цели должен стремиться Хаус и как его туда привести, заставив его ценить благо и здравый смысл. Хаус должен научиться быть счастливым – преодолеть социальную изоляцию, признать ценность отношений и чувств. Сеанс терапии превращается в отчаянную борьбу с пациентом: Нолан много говорит, активно – и агрессивно – интерпретирует, загоняет Хауса в угол, вытряхивает из него «истинные чувства» (это называется эмпатическим методом). Он изо всех сил старается продемонстрировать Хаусу, кто тут главный. «Если вы не будете говорить о своих чувствах, то я вас просто не стану слушать», – заявляет он Хаусу, усаживаясь поглубже в кресло и с небрежным видом листая журнал.

«Давайте включим свет в вашем мозгу», – говорит Нолан, демонстрируя тем самым, что бессознательное для него – всего лишь темная комната, которую достаточно осветить лучом разума, чтобы увидеть, что в ней находится. Это представления в духе Пьера Жане: «подсознательные зоны» возникают на периферии сознания, там, куда «свет» Я не доходит; если свет Я недостаточно интенсивен, происходит «сужение поля сознания»; если синтез сознания по какой-то причине (обычно травматической) нарушен, психика подвергается диссоциации – то, что не освещено «лампочкой Я», объединяется в «подсознательные синтезы»¹⁷. Подсознание Жане, определяемое нехваткой света сознания, ничего общего не имеет с открытием Фрейда, для которого бессознательное принципиально гетерогенно сознанию – там правят лингвистические законы первичного процесса¹⁸. Пульсирующее бессознательное, стремящееся, как говорит Лакан, к «помрачению, исчезновению», едва приоткрывшись, тут же схлопывается, субъект, едва показавшись в приоткрывшейся щели, в неуловимо промелькнувшем означающем, оговорке, каламбуре, тут же исчезает, вместе с проблеском истины желания. Бессознательное, истина, субъект обнаружить себя могут только в речи, в которой выговаривается нечто помимо воли Я.