Прослеживая историю развития и удивительных трансформаций искусства памяти, Йейтс начинает с античных трактатов, в которых речь идет о методе «мест» и «образов». Так, в римском пособии I в. до н. э. («Ad Herennium», которое впоследствии ошибочно приписывалось Цицерону) подробно излагается, какими должны быть места, куда помещаются образы памяти: среднего размера, хорошо, но не слишком ярко освещенными, лучше всего в пустынных и уединенных местах, например в каком-то не слишком часто посещаемом здании. Место, locus, – это «дом, пространство между колоннами, угол, арка и т. п.»²⁴. Место памяти может быть как реальным, так и вымышленным. Чтобы запомнить большой объем информации, нужно приготовить достаточное количество мест, где будут в определенном порядке расставлены «образы». Йейтс подчеркивает необходимость необыкновенно развитого внутреннего зрения, поскольку искусная память основана на способности четко видеть образы, помещенные в места памяти. Loci, места памяти, подобны восковым табличкам, на которые можно наносить все новые образы, когда старые уже не нужны²⁵.

Образы должны быть достаточно яркими и необычными, чтобы пробуждать память. Чтобы образы были «активными», необходимо наделять их необычайной красотой или отвратительным уродством – автор «Ad Herennium» подразумевает здесь человеческие фигуры, которые надлежит облачать в приметные одежды и наделять броскими атрибутами²⁶. Еще один способ запоминания вещей и понятий – по созвучию, словесной ассоциации. Например, чтобы запомнить слово «свидетели», testes (в юридическом казусе), нужно запечатлеть в памяти бараньи яички – testiculi²⁷: образ, соответствующий требованию необычности, странности, стимулирующей запоминание (и, добавим, возникающий в точности по законам работы сновидения, открытым Фрейдом).

Следующий после Античности виток развития искусства памяти – Средние века – принес с собой религиозно-этическое измерение: к гротескно-безобразным и немыслимо прекрасным образам добавилась идея Рая и Ада. Предметы, которое стремилось запомнить Средневековье, «относились к <…> путям на небеса под руководством добродетели и в преисподнюю по стезе порока»²⁸. Наиболее подходящим местом памяти оказывается церковь, священное здание. В трактате немецкого доминиканца (нач. XVI в.) Иоганна Ромберха части Ада предлагается рассматривать как места памяти, loci, где помещены впечатляющие образы проклятых. А в итальянском переводе ромберховского трактата содержится комментарий о том, что с такой целью – как систему памяти – можно использовать «Ад» Данте!²⁹