Крики сиринов и псов отдалялись, туман оседал клочьями на еловых лапах, снова показавшихся из колдовской мглы. Алида округлившимися глазами всматривалась вдаль, на бледных щеках выступили красные пятна, выдавая её волнение.

– А те люди, которые скачут у них на спинах? Что с ними? Мы их… убили?

– Они и без того были мертвы, – ответил Вольфзунд, подходя ближе. – Полагаю, они рассыпались прахом, когда подействовало наше с астрономом колдовство. Стали тем, чем должны были стать столетия назад.

Он осторожно вытащил из волос Алиды сухую хвою и одобряюще сжал плечо Рича.

– Ты хорошо постарался, колдун-астроном. Я рад, что всё-таки не ошибся в тебе.

Последний вопль стих в тишине, и Алида, всхлипнув, уткнулась лицом Ричмольду в грудь. Рич обнял её и погладил по спутавшимся волосам.

– Вот бы сейчас молока с корицей, – пробормотала Алида.

Глава 8, в которой Кемара делает всё возможное

Глава 8,

в которой Кемара делает всё возможное

Мел уселся на толстую дубовую ветку, поджав ноги под себя. Было безветренно и довольно холодно, мороз пощипывал нос, но альюд улыбался. Ему всегда нравилась такая погода и это время года. Осень ещё властвует, всё вокруг окрашено в приятные коричнево-серые тона, на деревьях ещё держатся самые стойкие из листьев, но по ночам повсюду вырастают сверкающие кристаллики инея, а ветер пригоняет бодрящие колючие холода.

Мел достал из кармана свирель и бережно погладил. Он сам не мог понять, что на него нашло: вдруг захотелось поиграть в одиночестве, вплести свою мелодию в тихий шёпот уснувшего леса. Он уже придумал, про что сыграет. Про серые глаза Лиссы, так похожие на предзимнее небо, про дом, оставшийся далеко за Водой, про надвигающиеся холода и про смертных, которые спят в своих кроватях и не ведают о болотной нежити. Он закрыл глаза, вдохнул полной грудью и поднёс свирель к губам. Мел уже представил, какая прекрасная получится мелодия, и у него приятно зачесались кончики пальцев от предвкушения.

– Мы можем поговорить?

Мел чуть не свалился с ветки от неожиданности. На земле стоял Вольфзунд и скептически разглядывал сына, чуть склонив голову.

– Ну да.

Мел убрал свирель обратно, стараясь, чтобы на лице не слишком явно отображалось разочарование. Вольфзунд ухватился руками за ветку, подтянулся и сел рядом с сыном. Мел округлил глаза.

– Пап, ты чего? Плохо себя чувствуешь?

– Между прочим, мальчишкой я тоже любил лазить по деревьям. – Вольфзунд повёл плечами и отряхнул штаны. Мел широко улыбнулся.

– Тебе идёт. Пригласи как-нибудь художника, чтобы написал тебя сидящим на дереве. Маме понравится. Ты смотришься… романтично.