– Ненавижу позировать для портретов. И этот запах масляной краски… – Вольфзунд сморщил длинный нос.

– Так о чём ты хотел поговорить?

Вольфзунд вмиг посерьёзнел. Мел даже пожалел, что спросил: он давно не видел отца весёлым, а тот даже выглядел моложе, когда улыбался.

– Я хотел кое-что тебе передать. – Вольфзунд пошарил в кармане бархатного жилета. – Вот.

Мел взял протянутый ему предмет. Это оказался кулон в виде чёрного глаза на длинной цепочке.

– Как у Кемары.

– Как у Кемары, – подтвердил Вольфзунд. – Я хочу, чтобы ты носил его не снимая. Хотя бы следующие несколько недель. Это очень важно, Мелдиан.

Мел тут же надел кулон на шею и покладисто кивнул.

– Хорошо, пап. Как скажешь.

Вольфзунд коснулся пальцами своей груди. Там, под одеждой, выступала связка перстней. Мел яростно замотал головой.

– Нет-нет, отец. Только не перстни.

Вольфзунд быстро убрал руку. Чересчур быстро и немного стыдливо: так, будто дотронулся до перстней неосознанно и его смутило, что Мел это заметил.

– Когда-нибудь мне всё равно придётся передать их тебе.

– Через пару тысяч лет, когда тебе надоест плести интриги и похищать человеческие воли?

– В любом случае не прямо сейчас. Я снова отлучусь в Королевство, Мелдиан. У меня уже почти всё готово. Не спрашивай пока ничего, прошу. Я всё расскажу, когда придёт время. Ты сможешь обращаться к амулету, чтобы знать, как идут дела. Только не перегружай его: у таких вещей ограниченный срок действия, они не выдерживают постоянного напряжения.

– Понятно. Спасибо, пап. Занятная вещица.

Мел покрутил в пальцах амулет-глаз и снова спрятал под рубашку. Вольфзунд потрепал сына по волосам.

Они посидели молча на ветке, соприкасаясь коленями и думая каждый о своём. Мел достал свирель и вопросительно посмотрел на отца. Вольфзунд согласно кивнул. Мел заиграл песню – не такую, о какой мечтал, но тоже спокойную и нежно-печальную. Поплыла тягучая музыка, сплетаясь с тонкими ветками осин, путаясь в колючей еловой хвое и будто загущая звенящий прохладный воздух. Мел зажмурился, продолжая играть, сильнее закручивая мелодию, делая её более сложной, полной и узорчатой. Он понял: флейта поёт о благоухающих розовых садах, о потрескивающем в камине огне, о комнатах с бархатными портьерами, о башнях и балконах. Она поёт о доме.

Послышался тихий шорох крыльев. Мел приоткрыл глаза и тихо хмыкнул: на деревьях расселись сирины, нахохлились гигантскими серо-коричневыми шишками и легонько качались в такт мелодии. Вольфзунд тоже внимательно слушал, вглядываясь куда-то вдаль.

Мел твёрдо решил, что сделает всё, чтобы порадовать отца и снова увидеть его улыбку.