— Ничего! — прижал я руки к груди. — Кроме замка и каперских грамот. Так ты как, дашь расписки?

Она нахмурилась, но согласилась.

— Дам. Но только расписки. Сами деньги — нет. Будешь платить за них из своих.

— Идёт. — Я кивнул. — Мне нужна красивая подпись на пергаменте, сказал же. Деньги найду. А золото везти — тухло. Экспроприируют, и поминай, как звали.

Она улыбнулась новому слову.

— За эти «То, что сделал предъявитель сего» не тебя всё королевство ополчится, — проговорила вдруг она. — И Карлос масла подольёт. Готовься.

— Всегда готов! — вскинул я руку в пионерском жесте.

— Будешь держать от ответ на королевском совете, — продолжала давить она.

Напугала! Боюсь-боюсь! Королевский совет это говорильня, типа парламента, только без «левых». Король, герцоги и крутые графы, в смысле губеры провинций. И то как правило не все, а только кто приехал, кому не по барабану затрагиваемый на совете вопрос. Но надо признать, что эти же люди — опора королевства, его вооружённые силы. И их мнением нельзя так просто подтереться. Ответка будет. Но пока у меня нет выбора, а значит «то, что сделал предъявитель сего» будет роздано каждому не задействованному контрактом желающему «подписаться» отряду.

— А по священникам что думаешь? По епископу? — нахмурился я.

— Честно? — Её глаза хитро сверкнули. — Давно пора. Я не удивлена, что это сделал ты, но если бы не ты, то через время на это решился бы кто-то другой. Они уже всех задрали, и у тебя будет много союзников. — обречённый вздох. — Только не ошибись, рыцарь. Один просчёт, один неверный поступок — и съедят. Церковь могущественна, не надо её недооценивать.

Я тяжело вздохнул в ответ — это да, это капец серьёзный противник. Однако новости обнадёживающие — местным феодалам церковные вольности надоели. Тут нет такого папизма и тоталитарного контроля духовенства, как наше средневековье, но и тут мир медленно, но неумолимо движется-таки к своему Мартину Лютеру. Не будь меня сегодня — кто-то бы поднял вопрос с епископами завтра. Я катализатор, ускоряю события, но не являюсь их первопричиной. От этого на душе и легче (не я это придумал), и тяжелее одновременно (выпутываться придётся мне, и передового опыта в этом мире нет, нет примеров, чтоб показать местным, чтоб тебя поддержали). Ладно, прорвёмся, где наша не пропадала.

— А больше всего меня интересует, — сверкнули любопытством её глаза, — и правда, КАК ты смог зажечь в небе радугу? Расскажешь?

Бли-и-и-и-и-ин!!!

Я стоял и смотрел, как удаляется спина гонца. Отдал ему письмо, запечатанное сургучом и своей печатью. В конце письма слёзно просил Клавдия прислать сюда опергруппу для контрразведовательной работы, «а то видишь какая байда, шпион на шпионе, диверсант на диверсанте, и справиться с нею некому. Йорик воин, а не претор. Пришли ну хоть кого-то с мозгами! Город Королевы Ангелов уж слишком важное место, пересечение дорог всех политических сил, чтобы оставлять его без присмотра». А гонца в конце письма приказал повесить, предварительно выпытав и вызнав всю цепочку информаторов в замке. Коих также пытать, допросить и повесить, какая бы ни была у них «крыша». Диктуя эти слова, внимательно смотрел на Катрин. Её спокойствием остался доволен — всё же это не её шпионы поработали, а Конторы. А Контора подчиняется её брату, а не ей. Сеньорита избавляется моими руками от конкурирующей структуры в замке Пуэбло? Молодец, девочка, выбор сделала. Пусть не во всём, но во многом я могу быть в ней уверен. И да, её и правда придётся сажать на престол.