Лба коснулись прохладные пальцы, и Омод прикрыл глаза, сглатывая.

— У вас жар.

— Я в порядке.

Пот тек ручьями, а внутри поднимался горячий озноб.

— Вы должны уйти.

— Я принесу вам отвар.

— Я сказал уходите, — прорычал он в ярости, вскакивая и чувствуя со смесью страха и отчаяния, как снова накатывает.

А при матери этого не должно произойти.

— Никуда я не уйду, пока вы больны.

Схватив ее за локоть, Омод молча протащил мать до выхода и вытолкнул наружу, захлопнув дверь. Привалился к створке и, прикрыв глаза, погрузился в горячее забытье.

* * *

Посмотрев на спящую Алекто, я прошла в смежную комнату, выглянула наружу и кликнула сэра Вебрандта. Оставив его сторожить, запахнула плотнее плащ и двинулась вперед.

Снег падал пушистыми хлопьями, под ногами ломалось с тихим хрупаньем. В розарии царил полумрак, а стеклянный купол был полузакрыт снежной шапкой.

Оглядевшись по сторонам, я поняла, что того, кого ждала, тут нет, и двинулась дальше. Цветы словно поворачивали вслед головки, когда я проходила мимо, удивляясь такому позднему визиту.

Приблизившись к центру розария, где была особенно пышная клумба, над которой Бланка, верно, немало потрудилась, я замерла разглядывая девушку, нежные мраморные уста которой были сложены в полуулыбку, словно она гадала, от кого цветок, который она держала в руках.

— Верно, гадает на способ расправы.

Я вздрогнула и обернулась.

Тот, кто стоял за мной, в этот миг напоминал обычного человека, и сердце неожиданно заколотилось быстрее.

— Думаю, она подарила эту розу сама себе.

Качнулись одежды, и Бодуэн двинулся ко мне.