— Зачем ты звала меня, Хамелеонша?

— Алекто…

— Я предупреждал тебя.

— Прошу, помоги ей, а потом оставь нас.

— Смертная не вправе ставить мне условия.

Зародившееся вокруг него легкое сияние напомнило мне о том, что передо мной существо, более не принадлежащее к человеческому роду. Волосы, так напоминавшие когда-то солнце, тоже тихо засветились, развеваясь без ветра.

— Я прошу тебя не как смертная, а как та, кто зачала ее от тебя.

Бодуэн замер, не дойдя до меня несколько шагов, и лишь глаза остались светиться в полумраке двумя ободками.

— Скажи, как защитить ее? Как справиться с тем, что с ней происходит? Сегодня опять что-то случилось, я это чувствую, но не знаю, как помочь.

— Ты не можешь защитить ее от ее сущности и помочь ей против нее же.

— Тебе все равно, — воскликнула я и опустилась на мраморный бортик клумбы, зарыв лицо в ладонях. — Ты знал, ты всегда знал, кто она, что она… Но она принадлежит только мне.

— Как ты принадлежала своему роду, а я своему?

Я отняла ладони от лица и посмотрела на него.

— Почему у нас так вышло?

— Должно быть, оттого что ты оставила мне это. — Он провел рукой над одеждой, и я увидела круглый маленький шрам на том месте, куда когда-то был воткнут моей рукой нож.

— А ты оставил мне это, — подняла я руку, показывая негнущиеся пальцы. — Ты, верно, мог бы его убрать, — кивнула я на шрам.

— Мог бы, — задумчиво произнес Бодуэн, и эта метка слегка задымилась, после чего осталась лишь ровная кожа. — Но зачем? — Пропавший было шрам вернулся на место, как и одежда. — Пусть будет. А это, убрать тебе? — указал он глазами на сломанные им когда-то пальцы.

— Нет, — я прижала к себе руку так, словно у меня хотели отнять мою память. — Пусть будет.

— Зачем?

— За тем же, зачем и тебе.