Один из его спутников толкнул статую девушки из сахарного теста, и она, упав, раскололась на куски.

— Что же вы? — продолжил король, когда люди растерянно зашептались. — Мы пришли поглядеть на ваш миракль. Позвольте представить: Злоба, Стыд, Отчаянье, Непостоянство, Низость, Гордыня и, — он повернулся в мою сторону и посмотрел прямо в глаза, — Предательство.

Я пошатнулась и ухватилась за угол стола, сжав его до боли в костяшках.

— Итак, что вы для нас приготовили? Сюрприз, не так ли? И почему я не слышу музыки? — заявил король.

Менестрели, смолкшие при появлении короля и его спутников, неуверенно тронули струны.

— Ваше величество, — Бланка, побледнев, поднялась, глядя на сына. — Мы как раз ожидали вас, чтобы поздравить и вручить подарок.

— Так давайте же его скорее.

Омод двинулся вперед уверенным шагом, свита — за ним, на ходу выхватывая еду прямо из рук гостей и швыряя кости куда попало.

Наконец, король остановился перед "сценой", где замерли девушки.

— Гляжу, тут у вас все добрые духи, как и положено: Любезность, Милый вид, Щедрость, Краса и прочие подобные достойные гостьи, — скользнул он взглядом по притихшим выступающим. — Что же вы застыли? — обратился он к девушкам. — Начинайте.

Выступающие посмотрели на Бланку, и она, помедлив, сделала знак начинать.

— Это и есть король? — негромко спросил Рогир, глядя на то, как Омод подтащил стул и уселся напротив сцены, уперев пятку в колено.

Я не ответила ему, напряженно глядя.

— Кажется, еще не хватает Нежного взора, — заметил Омод, не оборачиваясь, и я после паузы медленно двинулась вперед.

Заняв свое место, поглядела на него, но король смотрел в другую сторону.

— Этот подарок мы приготовили для вас, ваше величество, — начала Бланка, — в честь Двенадцатой ночи и вашего…

— Да-да, — отмахнулся он. — Начинайте.

Кто-то из его жуткой свиты — кажется, Низость, взревел и принялся зачерпывать ягодную начинку из пирога с ближайшего стола и запихивать ее в рот.

После некоторого замешательства выступающие начали. Хорошо, что у меня не было слов, потому что я не смогла бы выдавить ни одного, видя лишь короля, который смотрел куда угодно, только не на меня.

— И вот благую весть несут, от муки, думают, спасут, — читала одна из девушек.