К 50-летию создания художественно-производственных мастерских в Палехе

И ПРАВДА И СКАЗКА...

Внешне Палех похож на многие большие русские сёла.

Стоит на холме, в центре — старинная церковь, есть двухэтажные кирпичные дома, новые полустеклянные магазины и столовая, возле которой в обеденное время полно автомашин и шумного проезжего люда. На окраинных же улицах спокойно пасутся степенные гуси, горланят петухи, по утрам пахнет дымом, в праздники — пирогами, а осенью — душистым сеном. Летними вечерами ребятня бегает отсюда к ближнему лесу лакомиться поспевающим на полях горохом. Это совсем недалеко.

Но если пойти по этому селу, то обнаружишь нечто странное. На дверях церкви написано, что это — музей. Затейливое двухэтажное здание, что стоит на главной улице, — тоже музей. А обыкновенная изба в четыре окошка, расположенная на углу напротив, оказывается даже мемориальным Домом-музеем И. И. Голикова.

Мало того, если спуститься от церкви вниз, к самому длинному здесь зданию, то увидишь перед ним памятник бритоголовому усатому человеку, под которым обозначено, что это тоже Иван Иванович Голиков.

Кто же он, этот Голиков? И что это за село, в котором целых три музея?

До революции в Палехе жили иконописцы. В здешних Владимирско-Ивановских краях было несколько таких сёл.

Земли-то вокруг бедные, вот крестьяне и придумали себе когда-то такой приработок. Из поколения в поколение искусство иконописи передавали. С малых лет мальчишек учили краски растирать, доски грунтовать, срисовывать с икон сначала отдельные детали украшений, цветы, потом руки и ноги, потом одежды, фигуры и лица, потом прописывать всё золотом. У кого были способности, лет за шесть, восемь овладевал этой сложной наукой, начинал сам писать иконы для продажи. А у многих так ничего и не получалось, приходилось им только крестьянствовать. Да и художники летом в полях работали, без своего хлеба им тоже никак было не прожить.

В общем, наполовину художники, наполовину — крестьяне.

Иван Иванович Голиков, как и его отец и дед, тоже был иконописцем. Но только начал самостоятельно трудиться, забрали в солдаты. Участвовал в империалистической войне. Октябрьскую революцию встретил в 27-м Сибирском стрелковом полку.

Когда же вернулся домой, икон в селе уже никто не писал, никому они стали не нужны.

А как хотелось взять в руки кисти, как хотелось окунуть их в огненную киноварь, в золотистую охру, в изумрудную зелень и класть эти краски одну к другой, чтобы из них получились в конце концов целые сцены, люди, кони, деревья, облака! И чтобы всё было таким же необыкновенным, героическим и радостным, как вся новая жизнь, которая начиналась в молодой стране.