Только тут Лора посмотрела на него внимательно. Видок у Эмиля был еще тот. Штаны и рубашка с короткими рукавами, несмотря на черный цвет, казались грязными, а сам он был как с войны. От него пахло гарью, он будто ею насквозь пропитался. На лице в районе виска виднелся здоровенный ушиб, как если бы ему вмазал кулаком какой-то великан. А еще рука забинтована. Кожа на лице казалась неестественно красной, словно он ее подпалил.

— Что с тобой случилось? — охнула она, болезненно сморщившись. — Ты пострадал при пожаре?

— Так, немного зацепило, ерунда, — махнул он рукой и завел машину. — Я шел к тебе поговорить, и тут пожар… В общем, не заморачивайся. Главное — твоя мама жива.

— Тебе очень больно? — не унималась Лора.

Ее изнутри будто поджарило оттого, что Эмиль пострадал. На секунду она почувствовала его боль как свою.

А он вдруг ответил:

— Мне вообще отлично.

При этом улыбнулся, чуть тронул пальцами ее щеку.

Лора так и не поняла, как человеку может быть отлично, когда он получил ожог и сильный удар в голову. Но волнение за маму пересилило все.

— Поехали, — кивнула она.

Уже через двадцать минут они добрались до нужной больницы и теперь шли по коридору в ожоговое отделение.

Мама нашлась в двухместной палате, благо вторая кровать пустовала.

Эмиль куда-то исчез, и Лора вошла туда одна. Шагала буквально на негнущихся ногах, так сильно волновалась и боялась того, что увидит.

— Ей вкололи обезболивающее, оказали первую помощь, — сообщила врач.

Лора подошла к кровати матери.

Подметила с болью в сердце, что у той забинтована правая рука и плечо, а также залеплена белым правая щека. Она выглядела очень странно, как будто засыпала.

Но стоило матери увидеть Лору, как в глаза вернулась живость.

— Доченька, ты живая! — тихонько простонала она.

Ее голос показался Лоре очень слабым.

— Конечно, живая, а куда ж я денусь!