— Но, наставник, — пробормотал Ферендир, — если твоих сил недостаточно, то куда уж мне…

— В тебе воплощены лучшие качества нас обоих, — сказал Сераф.

На его обычно бесстрастном лице заиграла какая-то грустная и добрая улыбка. Почему-то она заставила Ферендира похолодеть от страха. Сераф продолжал:

— Ты всегда считал себя слабым и недостойным, потому что не был до конца похож ни на одного из нас. Ты подражал моей решительности и силе, но при этом всегда смягчал их добротой, мягкостью и гибкостью духа, которые почерпнул у Дезриэля. Знай же, что ты, Ферендир, вовсе не хуже нас. В тебе воплощено все самое лучшее, чему мы могли научить тебя…

Утес со входом в пещеру содрогнулся, и вместе с ним затряслись близлежащие скалы. Кетраксис стремилась кратчайшим путем на свободу и сокрушала все на своем пути. Клубы пыли и дыма вырывались из проема под каменным портиком.

Ферендир покачал головой и сказал:

— Давай мы попробуем сделать это вместе…

— Нет! — безапелляционно заявил Сераф. — Нельзя рисковать сразу обоими. Если я погибну, вся надежда только на тебя. Ты понял меня, Ферендир? Ты обязан победить! Иначе всему царству Хиш настанет конец.

— Тогда я лучше попробую первым! — сказал Ферендир. — Если что, ты довершишь начатое…

— Нет! — решительно отрезал Сераф. — Первым буду я. Попробую ослабить ее буйство, прежде чем погибну. Тогда ты справишься. По-другому никак! Наставник должен идти первым, принять на себя самый страшный удар. Только потом за дело примешься ты. Понятно?

В глазах у Ферендира потемнело, и он внезапно понял, что заплакал.

— О наставник!.. — негромко пробормотал он. — Сераф!..

Потом Сераф внезапно сделал то, чего от него никак нельзя было ожидать: ласково потрепал Ферендира по щеке мозолистой рукой. Суровый, беспощадный и хладнокровный Каменный Страж устремил на ученика прощальный взгляд, в котором колыхалось море искренних чувств, удивительных и трогательных. В тот момент словно пробудилась любовь, которую он долгие годы в себе подавлял: любовь к ученику, послушнику, приемному сыну.

Земля под ногами содрогнулась, утес начал разваливаться на глазах.

— Я был суров с тобой, так как знал, что не смогу охранять тебя вечно, — сказал Сераф. — Ступай! Я попытаюсь… А потом настанет твой черед.

— Наставник!..

По щекам Ферендира текли слезы.

— Не называй меня больше наставником, — попросил Сераф. — Ты теперь равен мне во всем.

Потом он повернулся к остальным и сказал:

— Мне пора! А вы готовьте Ферендира.