Боб сглотнул слюну, покачал правой ногой и, опустив руки, как футболист при штрафном, сказал:

– Веничком. А потом массажик… с пивом.

– Одну минутку. Я сейчас переоденусь. Поднимайтесь пока в парное отделение.

Боб подмигнул нам и, прихлопнув ладонью кулак, полез в голубятню.

Женщина «переоделась» и голая последовала за ним.

– Однако! – у Рассказчика отвисла челюсть. – Хороша-а…

Женщина свесилась сверху:

– Плохих не держим.

– Ка-ка-я на-ту-ра! – взревел Борода. – В натуре, где мой мольберт?

– О, эти термы Каракаллы! Наружу пот, а внутрь катарсис! – воскликнул Рассказчик.

– Чего раскаркался? – спросил Борода.

Наверху зашлепал веник и шлепал по натуре до того долго, что нам стало невмоготу.

– Тоже ведь хочется попариться, а пары нет, – сказал Рассказчик.

– Пар легче воздуха – он наверху, – сказал Борода. – Здесь пару не найдешь.

Через полчаса мужское отделилось от женского и из пара явилась пара. Боб с массажисткой, как боги, спустились с высот голубятни к подножию керамической плитки, залезли под холодный душ и с наслаждением подставили сильным струям освежающей воды свои красные красивые тела.

Я, как старичок, нежился под тепленьким душем. В баню мне, к сожалению, было нельзя – там бы я поджарился в доспехах, как цыпленок в фольге.

– Не заржавеешь, дядя? – спросил голый пацаненок, взявшийся непонятно откуда. И тут же свистнул мое мыло.

– За мной не заржавеет, пацан.

– Смотри, могу мочалку дать.

– А я могу дать тебе по шее. Вали отсюда, мне стыдно. Мыло положи, где взял! Казенное!