Колтон сдается и обращается к Эдди. Его взгляд пронзителен, тон – острый как бритва.

– Если кто-то и забрал то, что ему не принадлежит, так это ты. Ты прожил свою жизнь, будучи золотым мальчиком, только потому что родился первым, что, как по мне, достижением не является. Я не та паршивая овца, какой отец постоянно выставлял меня, но и ты вовсе не святой, каким он тебя считает. Мне даже жаль тебя, потому что его излишнее внимание к тебе привело к полному отсутствию амбиций, и ты просто шатаешься без дела, как полный придурок, но его пренебрежение и оскорбления сделали из меня того, кого он явно не ожидал увидеть.

Колтон переводит взгляд на Эдвина.

– В того, кто может бросить ему вызов, поставить под сомнение его положение и опрокинуть пьедестал, на котором он так неуверенно стоит. Потому что я умен, и потому что готов порвать задницу ради этого.

– Хватит! – ревет Эдвин и бьет ладонями по столу. – Давайте покончим с этим без прогулок по аллеям памяти. Меня не волнует твое мнение, сынок.

Адвокаты сидят тихо: наверняка они привыкли к семейным скандалам из-за наследства. Но, получив распоряжение, они приступают к работе, построчно считывая документы.

– Подпишите здесь и здесь, – обращается мистер Хэмиш к Эдвину, а затем к Колтону: – А вы здесь и здесь.

Роджер подтверждает инструкции мистера Хэмиша, и Колтон также знакомится с документами перед тем, как поставить подпись. Они читают построчно, страница за страницей, углубляясь в тернистый юридический язык. Я рада, что мне не нужно ни во что вникать. Дело не в языке юристов, просто британские законы и формальности наследственного права кажутся мне сложными.

Я в ужасе наблюдаю за процессом. Как так получилось? Я оборачиваюсь и вижу, как по лицу Мэри скатываются безмолвные слезы, но она сидит с высоко поднятым подбородком.

Я копаюсь в сумочке у своих ног, подготовленной для передачи Альфреду на случай, если нам придется быстро убегать.

– Возьмите. – Я протягиваю ей салфетку. Мне не жаль ее ни после фиаско с чаем и ни после того, как она позволила неравенству между сыновьями разрастись до таких масштабов, но это всего лишь знак доброты – предложить салфетку плачущей женщине.

Она берет ее без комментариев, но мне кажется, я вижу что-то вроде стыда в ее глазах. Возможно, она тоже немного растерялась, не понимая, как до такого дошло.

Лиззи наклоняется ко мне и шепчет:

– Итак, Колти захватывает поместье и строит здесь штаб-квартиру. Это значит, что он возвращается домой, верно?

Я перевожу взгляд с адвокатов, которые фактически вершат суд над могущественными мужчинами, на Лиззи.