– Друг мой…

– Да, и я тоже, – едва слышно прошептал, почти выдохнул раненый юноша и покачал головой.

– Прими мою благодарность, Рахим, – тихо сказал Халид, опускаясь на колени и кладя ладонь на плечо другу Тарика, после чего уверенно, прямо встретил взгляд темно-синих глаз умирающего.

Тот сглотнул и слегка кивнул, намечая поклон.

– Мой повелитель.

– Могу ли я еще хоть что-то для тебя сделать? – кашлянув, чтобы отогнать ком в горле, спросил Халид.

– Ирса… – Взгляд затуманенных глаз Рахима прояснился.

– Да, что?

– Проследите, чтобы она никогда не чувствовала себя одинокой… – От сделанного усилия кровь изо рта потекла обильнее. – Чтобы она всегда чувствовала себя любимой.

– Обещаю, – сказал Халид едва слышно – мешал говорить ком в горле.

– Тарик, – прохрипел Рахим, сжимая руку друга.

– Да? – с трудом сумел выдавить тот.

– Иногда… – теперь раненый шептал с большими перерывами, хватая ртом воздух, – семья, которую выбираешь сам… ближе, чем кровная родня.

Грудь Рахима еще два раза приподнялась и опала, после чего он замер навсегда.

Халид отвел взгляд: по лицу Тарика струились слезы.

Никто из группы не шевелился, пока сын эмира оплакивал потерю друга, брата.

***

Ирса вместе с Аишей прождали возвращения делегации в шатре целый день. Омар иногда выходил, чтобы самому взглянуть – не скачут ли всадники обратно. В последний раз девушка хотела присоединиться к нему, но решила, что сейчас разумнее сидеть на месте.

Разумнее не мешать.

В конце концов, она и без того доставила немало проблем. Как в день похищения Шази, когда все бедуины бросились на поиски Ирсы с Рахимом, так и во время марша к Амардхе. Марша навстречу возможной войне.