В этих условиях кабульские власти командировали в деревни административные команды – то есть, в понимании народа, враг постоянно приближался. Чиновники пытались организовать сельсоветы для управления районами, а также локальными инфраструктурными и промышленными объектами, построенными СССР. По мнению Кабула и Москвы, афганцы успокоились бы, увидев признаки «нормальной жизни» – товары на полках магазинов, воду из крана, а не из колодца, и больницы, где можно вылечиться от недуга. По мере улучшения своего быта они бы поняли и приняли революцию. Но правительственные делегации формировались из тех, кого селяне хотели видеть меньше всего. Среднестатистическая группа состояла из нескольких мушаверов (советских консультантов), пары сотрудников ужасной ХАД, представителей МВД (руководившего полицией и тюрьмами), членов НДПА и одного-двух провластных мулл, которых никто не уважал. В довершение ко всему, чиновников охраняли вооруженные солдаты – и вся команда въезжала в деревню на бронетранспортерах.

Непрошеные гости собирали крестьян и рассказывали, что изменят их жизнь к лучшему – в первую очередь, конечно, дадут образование женщинам и проведут земельную реформу. Общего антуража подобных мероприятий хватало, чтобы селяне потянулись к вилам. К тому же слова «женское образование» и «земельная реформа» были для них триггером, который пробуждал наихудшие воспоминания о полувеке афганской истории – от Амануллы до периода «Халька». В конце концов, шла война, крестьяне становились джихадистами, и кто-то погибал. Чиновники, нагрянувшие в деревню, словно говорили ее обитателям: «Мы убили ваших мужчин, а теперь приведите-ка женщин, мы обучим их чему следует». Когда администраторы уезжали, с гор спускались душманские агитаторы – и неудивительно, что они встречали у афганцев куда больше сочувствия и поддержки.

Моджахеды уклонялись от битв и вели партизанскую войну. Они сражались лишь тогда, когда имели тактическое преимущество – например заманивали шурави в засады. Сориентировавшись, солдаты открывали ответный огонь – но афганцы ныряли в ущелья или буквально проваливались под землю – в кяризы. С аналогичной тактикой столкнулись британцы в XIX в. Ее имел в виду Розенбаум, когда пел:

подразумевая, что поразить душманов было трудно.

В Афгане военная техника прошла серьезные испытания. Танки и бронетранспортеры патрулировали города и предгорья, а в высокогорной местности отлично зарекомендовали себя легендарные «Шилки»[166]. Авиационные прицельные системы позволяли поражать неприятеля, но не «видели» боевиков, затаившихся среди скал. ОКСВ использовал спецоборудование для обнаружения моджахедов; моджахеды следили за птицами, которые улавливают малейшие колебания воздуха. Когда птицы взлетали с вершины горы или холма, это означало, что приближаются советские самолеты, – и афганцы прятались в пещерах или расселинах.