В общем, когда я рос, вокруг были музыканты, хорошие музыканты. А потом я подружился с выдающимися людьми, я их могу назвать – два Володи.

С. С. Сейчас я сама их назову.

Ю. Р. Называй-называй.

С. С. Владимир Крайнев и Владимир Спиваков. Впервые я увидела, что такое, как говорится, Юра в действии, в Страсбурге, сейчас попытаюсь вспомнить, в каком году…

Ю. Р. Я тебе скажу точно – это была годовщина смерти Сахарова.

С. С. 1990-й! Почти уверена, что это девяностый год. Когда Елена Боннэр и Владимир Спиваков пытались – и им это на краткий период удалось – создать фонд Сахарова при Европейском парламенте. Фонд просуществовал недолго, но это другая история. Так вот, я помню концерт, приуроченный к открытию Сахаровского фонда в Страсбурге. У меня сохранились твои фотографии, тогда еще напечатанные, черно-белые! И Елена Боннэр, и Иегуди Менухин, который всегда был для меня богочеловеком!

Менухин был величайшим музыкантом своего времени. Думаю, он и до сих пор во многом никем не превзойден. При этом он был человеком смиренным, доброжелательным, абсолютно самодостаточным. К счастью, мне довелось хорошо его знать, потому что он очень ценил Володю Спивакова, выступал с ним.

Ю. Р. Я должен объяснить, почему я оказался в Страсбурге. Когда Володя Спиваков организовывал этот концерт, он предложил мне сделать выставку, посвященную Андрею Дмитриевичу Сахарову. У нас были хорошие отношения, о чем Андрей Дмитриевич сам писал. И довольно много было его фотографий. Я приехал в Страсбург, мы напечатали фотографии и повесили их в фойе. Потом был концерт. Менухин не играл, он дирижировал, а солировали Спиваков и Башмет. Перед этим я был на репетиции. Ты очень правильно сказала, что в Менухине была какая-то тихая трепетность и абсолютно никакого величия, никакой фанаберии. Это был просто сухенький, маленький, обаятельный человек, над которым твой муж, кстати, подтрунивал тогда, потому что Менухин на репетиции дирижировал оркестром довольно медленно, а Володя сзади, за спиной, показывал оркестру, что, мол, давай побыстрее. Менухин повернулся и сказал: “Володя, медленнее играть труднее. Пусть играют. Играют труднее”.

От Менухина исходила такая… лучезарная радость. Было приятно на него смотреть, с ним общаться. Я сделал несколько фотографий во время репетиции, как он вникает, погружается в музыку. А после репетиции подошел к нему и попросил, чтобы он мне, ну, не попозировал, просто чтобы постоял. И сделал две фотографии, которые мне нравятся. На одной он в шляпе, но скрипки у него нет, хотя он, как известно, гениальный скрипач был.