***

Во времена Исхода евреев из Египта был один весьма значительный эпизод, когда в их лагере появляется огромное количество ядовитых змей и начинает евреев жалить. Через Моисея они вопиют к Богу и молят Его о помощи. Странно, но Он говорит Моисею, чтобы они сделали себе медного змея и молились ему. Молиться змею? Не Богу, а мерзкому змею? Почему змею? Что бы это означало? А это означает только то, что у Бога есть чувство юмора, в котором Ему часто отказывают. Чьим символом всегда являлся и до сих пор является змей? Змей был, есть и всегда будет символом сатаны. А это значит, что Бог, ясно видевший прошлое, настоящее и будущее евреев, уже тогда был утомлен их постоянным ропотом, нытьем и отступничеством и своим ответом самым явным образом намекнул им, что поскольку у них имеется другой хозяин, то и молиться нужно ему, ведь через несколько сотен лет они всё равно ему присягнут едва ли не единогласным преданием на смерть Христа, Которого они еще вчера громогласно прославляли всем народом и даже хотели сделать своим царем. Так что начинать молиться на медный образ этого своего хозяина-змея можно уже прямо сейчас. Бог с досадой и практически прямым текстом говорит евреям: «Я от вас устал. Вы всегда недовольны всем, что Я вам даю или не даю, а теперь вы недовольны тем, что вас жалят змеи. Ну так и жалуйтесь на них не Мне, а вашему и их истинному хозяину – сатане, который сам подлая ядовитая змея и хозяин других ядовитых змей, которым вы день ото дня всё более и более уподобляетесь и окончательно уподобитесь, подло, по-змеиному, убив Моего Сына, которого Я к вам пошлю». Что это, если не чувство юмора? Юмор, конечно, горький, ну а каким он будет в данной ситуации? Другого разумного объяснения медному змею нет и быть не может. Имеющий глаза да увидит.

***

Язык притч Иисуса был доступен и до предела понятен всем людям, которые слушали эти притчи. В них не должно было быть ничего заумного и непонятного для простого человека того времени. А так ли это сейчас? Остались ли они такими же понятными для людей, какими они некогда были? Увы, нет. Сейчас почти никто без долгих дополнительных объяснений не поймет, почему нельзя наливать новое вино в старые мехи, поскольку почти никто не делает свое вино, а если и делает, то никаких мехов он не использует и вообще в глаза их не видел, а во времена Иисуса и видели, и делали все и постоянно. Увы, некогда абсолютно понятная для всех людей метафора с современными людьми сейчас не работает. А кто из нас понимает, почему нельзя пришивать заплатку из «небеленой ткани» на ветхую одежду? Ведь сейчас старую одежду вообще не чинят, а просто выбрасывают – даже почти новую выбрасывают, а не то что старую! Кто из вас хоть раз пришивал заплатку на свою одежду? А если и пришивал, то понимает ли он разницу между беленой и небеленой тканью? Недавно я задал этот вопрос одной швее из ателье, и по ее недоуменному взгляду мне стало ясно, что и она не понимает, тогда как во времена Иисуса одежду носили до тех пор, пока она не начинала на людях разваливаться, постоянно ее чиня и едва ли не ежедневно пришивая к ней заплатки, и, как результат, все прекрасно понимали, что с этими заплатками происходит, если их поставить неправильно и из не тех тканей. А сейчас эта метафора перестала работать. Жизнь меняется, люди меняются, их одежда меняется, их язык меняется. Всё находится в движении. Приходит время заплаток, уходит время заплаток. Метафоры живут, и метафоры умирают. И даже самые лучшие из них работают только в совершенно определенных языковых и культурных условиях. Для всего есть подобающее место и время. Метафора с заплатками является в высшей степени великолепной – Божественной, но в высшей степени глупо употреблять ее, обращаясь к людям, которые не знают, что такое ткань и никогда в своей жизни не видели иголку с ниткой, а ведь такие племена до совсем недавнего времени существовали, скажем, в Амазонии. Это же касается и прекрасной метафоры Иисуса о вине и винных мехах. Будет неуместно и глупо пытаться ее употребить среди людей, в культуре которых вино неизвестно вообще или запрещено. Скажем, у мусульман вино строго запрещено, и, соответственно, их реакция на эту метафору будет не очень, мягко говоря, положительной. Иными словами, их реакция будет резко враждебной. Не будет реакция на нее положительной и у местных племен Северной Канады и Аляски, ибо эти племена давно вымирают от тяжелейшей формы алкоголизма – почти вымерли. Говорить с ними о вине будет крайне неуместно – это то же самое, что в доме повесившегося говорить о веревке. Или другой пример. Попробуйте сказать, что нельзя ездить зимой на летней резине человеку, у которого никогда не было автомобиля. И который вдобавок к этому живет, скажем, в Сахаре при постоянной температуре в плюс сорок по Цельсию и вообще ни разу за свою жизнь не видел снега и покрытой льдом дороги. Вы думаете, он вас поймет? Схватит вашу мысль, так сказать, на лету? Нет, не поймет и не схватит. Так и мы ничего не понимаем в правильно или неправильно поставленных заплатках и новых или старых винных мехах, но с умным видом читаем и слушаем – а часто и глубокомысленно цитируем! – слова Иисуса, понятия не имея, что, собственно, он хотел этими словами выразить.