Нам нужно не просто столетиями и до полного умственного изнеможения раз за разом повторять одни и те же превратившиеся в затертые клише словесные формулы, а нужно понять, что явись Иисус в наши дни и разговаривая с нами, для выражения Своих мыслей Он употреблял бы совершенно другие слова и метафоры, хотя их смысл был бы абсолютно таким же, что и две тысячи лет назад, ибо смысл этот – вечен. Любые метафоры и образующие их слова – тленны и преходящи, ибо сам человеческий язык тленен и преходящ, смысловое же наполнение этих слов – вечно, ибо идет от Бога. Формы даны на время, наполняющий же формы смысл – навсегда. Один и тот же смысл может быть выражен самыми разными языковыми формами, и поэтому не нужно непременно хранить верность внешней форме, когда из нее ушло содержание, ибо зачем хранить верность мертвому трупу, когда душа давно его покинула? Хранить верность нужно истине, а не сосуду в котором она содержалась. Ведь через язык истина может выражаться не только формами, но и отсутствием какой бы то ни было языковой формы – например, молчанием: «И когда обвиняли Его первосвященники и старейшины, Он ничего не отвечал. Тогда говорит Ему Пилат: не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя? И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма дивился». Иисус не стал им отвечать и рассказывать им притч не потому, что их у Него не был – они у Него были в избытке! – а потому, что для всего есть свое время: есть свое время для притч, и есть свое время для их отсутствия. Есть время разбрасывать камни, и есть время собирать камни. Есть время смеяться, и есть время рыдать. Есть время говорить, и есть время молчать. Есть время для форм, и есть время для отсутствия форм. Есть время жить, и есть время умирать. Время притч закончилось, и наступило время их отсутствия – время для молчания перед земной смертью. Имеющий уши да услышит.

***

Примерно за тысячу лет до событий 1917 года на Россию снизошел Святой Дух, и многие очень этому радовались и очень гордились этим, полагая, что снизошел Он на нее, конечно же, навсегда. От великой радости люди к месту и не к месту стали употреблять всякие мудреные и непонятные слова – такие, как, скажем, «ставропигиальность», поскольку им казалось, что Святой Дух именно в таких непонятных словах в первую очередь и содержится. Проходили годы и столетия. Россия становилась самой большой и самой сильной державой мира, и люди стали спрашивать себя, почему это происходит. Ответ им казался простым и очевидным – это происходит как раз в силу знания ими таких магических слов, как «ставропигиальность». Условная ставропигиальность в разных ее изводах и Святой Дух в их сознании стали сначала неразрывными, а затем и практически тождественными. Стяжавший ставропигиальность автоматически стяжал и Святого Духа. Магическая «Святая Ставропигиальность» вела Россию от победы к победе. Но наступил 1917 год, и всё рухнуло. Люди по старой привычке взывали к святой ставропигиальности, которая всегда спасала их в прошлом, но которая по какой-то непонятной им причине вдруг дала сбой и совсем перестала работать. Люди смутились смущением великим и стали задаваться вопросом, почему такое случилось, и предлагать всевозможные ответы. Самым очевидным и убедительным им казался лежащий на поверхности и очень логичный, по их мнению, ответ, что всему виной был недостаток ставропигиальности. Люди облегченно вздохнули и приняли его. Проходили годы и десятилетия, уходили старые поколения и приходили новые. Катастрофа 1917 года стала далеким и полумифическим событием из какой-то другой и почти не настоящей реальности. Ставропигиальность же и предполагаемая нехватка на ней позолоты не уходили из людской памяти. В 1991 году случилась новая страшная катастрофа, после которой самым чудесным образом было разрешено полномасштабное возвращение к старой золоченой ставропигиальности, и некоторые возрадовались радостью великой, поскольку в их головах именно с ней было связано величие старой России, и с ее нехваткой – ужасающая катастрофа почти столетней давности. Они сказали: «Вернем же нашу исконную ставропигиальность во всех ее ипостасях, поклонимся ей, прославим ее, и вместе с ней автоматически вернутся и величие России, и Святой Дух, поскольку Он обязан приходить туда, где есть ставропигиальность!» Прошло тридцать лет. Ставропигиальность к нам вернулась, и вернулась во всей своей позолоченной красе, но Святой Дух, давным-давно покинувший Россию, почему-то не хочет в нее возвращаться – Ему здесь неуютно. Но почему же? Почему? Что Ему здесь не нравится? Ведь всё опять сверкает, блестит, звенит и грохочет – почти, как старые благословенные времена! А не потому ли дом наш пуст, что Дух Святой дышит, где хочет, а вовсе не требует неких внешних атрибутов «святости», за один из которых в России столетиями принимали и до сих пор принимают странные и непонятные слова – такие, как, например, «ставропигиальность». Такими словечками очень удобно прикрывать свое отсутствие веры и свое лицемерие перед людьми, но обмануть можно только людей – Святой же Дух обмануть невозможно, и Он не возвращается потому, что лицемерие, хотя бы и позолоченное, – это мерзость перед Ним. Ведь и покинул-то Россию Он именно из-за густо клубящегося в головах и душах лицемерия различных видов – в том числе и лицемерия, залитого сомнительной подливкой, приготовленной из различных псевдосвященных «ставропигиальностей». Вспоминаются слова Иисуса: «Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли, и входящим воспрепятствовали». Вот такими словечками и воспрепятствовали. Не одними только ими воспрепятствовали, конечно, но и ими в том числе. Русская катастрофа столетней давности произошла потому, что горячей веры в Бога в сердцах людей стало слишком мало, а привычно и с важным видом пережевываемой «ставропигиальной» жвачки – слишком много. Приоритетом стала не вера, а «ставропигиальность». Возможно, в стародавние и теперь навсегда ушедшие от нас времена, когда вера в русских сердцах яростно пылала, ее жаркого огня с избытком хватало и на Бога, и на «ставропигиальные» завитушки, но, когда вера остыла, и ее стало слишком мало, надо принимать чрезвычайно важное для нас решение, что сегодня является для нас приоритетом – словесные завитушки или всё-таки Бог. Итак, какие приоритеты у нас сегодня и какие будут завтра? Что мы решили выбрать – веру или «ставропигиальность»? И можно ли отсутствующую в сердцах людей веру в Бога заменить верой в «ставропигиальность»? Очень многие у нас убеждены, что можно. Что же, дело, как говорится, за малым – остается пристыдить Святой Дух и убедить уже Его, что, покинув Россию сто или даже больше лет назад, Он поступил неправильно и в высшей степени предосудительно. Чем сейчас многие, видимо, и занимаются, строго нахмурив начальственные брови под клобуком. Занимаются, когда им удается улучить минутку, свободную от усиленного пережевывания «ставропигиальности», конечно. Имеющий глаза да увидит.