Вновь и вновь выступает газета, клеймит, взывает, укоряет — и ни с места! Председатели сельсоветов и колхозов, директора совхозов и заводов шлют в редакцию отписки: нет возможностей. А какие нужны возможности? Машины есть, песок под боком, ленишься навозить — прикажи объехать деревню. Не в возможностях дело, а в злостном (иначе не скажешь!) игнорировании  п р а в а  человека жить красиво, удобно, разумно, потому что он, этот человек, живущий на своей земле, отнесен хозяйственниками к частному лицу, интерес которого ничего общего не имеет с интересом общественного хозяйства. Хозяйственник считает, что он «делает» мясо, молоко, сено, картошку, для этого он поставлен, уполномочен, облечен властью, наделен средствами, и, если этот народный интерес потребует переть через твой огород, своротить твою избу, удушить тебя пылью и навозной вонью, он не задумываясь сотворит сие зло во имя общего блага.

Но тут все-таки  п р а в о, и управа на своевольника рано или поздно найдется. А как быть с обязанностью? Защищена ли она общественными институтами? И не звучит ли странно: защищать обязанность? Привычнее-то так: надобно понуждать и принуждать. Например: гражданин обязан беречь и умножать богатства страны, общественную собственность. Как и от кого надо защищать этот долг гражданина? Неужто кто-то может покуситься и лишить человека возможности исполнить свою обязанность?

3

Может! И так может, что набегаешься, напросишься, оскорблений наслушаешься — и ничего не добьешься. Разверните газету… Любую. Обязательно найдете: десятки лет не внедряется ценное изобретение; рационализатору не дают ходу; отказались принять бескорыстный дар и т. д. Ходят люди по конторам, стучатся в полированные двери, несут свою гражданскую боль, а им: «Вы — частное лицо, дела с вами иметь не можем». Я все хочу проникнуть под черепную коробку руководящего лица, постичь ход его мысли. В самом деле, это ведь очень важно — как он приходит к итоговой фразе: «Не можем иметь с вами дела». Почему не  м о ж е т? Почему с  н а м и? Кто такие  м ы  в его представлении?

Начнем с последнего вопроса. Людей с особенно сильной гражданской страстью принято называть  э н т у з и а с т а м и. Заглянем в словари: «Энтузиазм — воодушевление, душевный подъем в процессе достижения какой-либо цели». В таком толковании я не согласен с одним: «какой-либо». В том-то и дело, что не «какая-либо», не всякая цель вызывает воодушевление, а только  в ы с о к а я. Воодушевление всегда  г р а ж д а н с т в е н н о. Будь иначе, мы и азартного игрока-картежника или стяжателя причисляли бы к энтузиастам. По-моему, в этой корневой сути энтузиазма — душевном беспокойстве, страстности служения — и кроется понимание гражданином своей обязанности как своего права, а с другой — непонимание чиновником диалектического процесса превращения обязанности в право, происходящего в сознании народа, что, как известно, есть цель партии и общества.