А вот другой факт: журналист борисоглебской районной газеты Ярославской области Анатолий Трешневиков прислал газетный репортаж о встречах московского писателя Анатолия Сергеевича Онегова с сельскими жителями. Процитирую начало репортажа:

«В ремонтной мастерской совхоза «Вощажниковский» писателю задали неожиданный вопрос:

— Скажите, на чем вы к нам приехали?..

— В вашу мастерскую я пришел пешком. А до совхоза доехал на автобусе, за двадцать копеек.

Мужчина, задавший вопрос, облегченно вздохнул:

— Что ж… Тогда с вами можно говорить.

Разговор был откровенным. Радовало искреннее желание людей знать, что же происходит сегодня с нашей землей, почему исчезают деревеньки, отчего крестьянин не становится хозяином, куда пропала романовская овца… Ошибочны представления, что у сельского жителя не болит душа за свою малую родину. Болит, ой как болит!.. И вот, «заполучив живого и настоящего» писателя, он вытягивает из него ответы на свои давно  н а б о л е в ш и е  вопросы…».

Что из всего этого следует? Очень многое. Разжевывать, думаю, нет нужды, но на одном «негативе» остановиться следует. Этот «негатив» — обособление, замыкание в группы, слои, если хотите, касты. Обособляется группа сельских управляющих, обособляется районное звено, обособляется творческая интеллигенция… Присмотритесь, вдумайтесь — и обнаружите, как сужается круг интересов, как мельчает мысль и хиреет чувство в группах, оторвавшихся от народной жизни, а следствие — вымученные произведения, надуманные решения, словесная трескотня, имитирующая деятельность…