Так намеревался сказать Михал. Но, начав говорить о задачах, забыл про остальное. Потому, когда предложил поставить перед директором вопрос о снятии Кашина с должности, это показалось даже странным. Не оценил он и заявление.

Тяжело, если тебя не поддерживают. Получается, что ты как бы разошелся с товарищами и не то поглупел, не то гнешь отсебятину. Тебя не понимают и не хотят понимать, как чужого. Михал попробовад быть самокритичным. После собрания много и долго думал. Всё ли он, действительно, взвесил? Не ослепила ли его неприязнь к Кашину? Пристрастие к Доре? Но совесть упрямо твердила свое: «Да, взвесил. Нет, не ослепила!» Стало быть, несмотря ни на что, приходилось держаться прежнего…

Принял смену Михал в дурном настроении. Оглядел электроды, проверил шлак в печи, ферросплавы, отдал приказ поднять температуру, а мыслями всё был на собрании. Металл будто нехотя вместо серого цвета стал приобретать небесный. Обычно за этим Михал наблюдал как бы с открытым сердцем, был нем, глух к остальному. А вот сегодня и это не могло собрать внимание в одно.

Подождав немного, он взял пробу и сердито сообщил мастеру, что плавка готова.

— Неужто, дядька, всё на глаз да на слух? — поинтересовался, проходя мимо, молодой, смахивающий на цыгана, рабочий.

Его слова сдались забавными.

— Нет, брат ты мой,— оживился Михал.— И на вкус. Не веришь? Ей-богу!

Позванивая, как трамвай, подошел тельфер, подставил косш под сливной желоб. Подручный взялся за штурвал — печь начала крениться. Стало видно, что она полная и ей тяжело. По желобу в ковш полился огненный ноток.

Шутка, которой Михал перекинулся с молодым рабочим, подняла настроение. Он собрался было позвать подручного и позубоскалить с ним насчет этого, но увидел рядом Кашина.

— Вкалываем? — спросил тот, чтобы начать с чего-нибудь.

— Работаем помаленьку.

— Не думалось мне, Михале, что забыл ты о нашем прошлом,— деланно зевнул Кашин.— За что ты меня вчера насмерть свалить хотел? Не враг же я!

— Правда дороже прошлого. Да и его ты разделил на свое и наше.

— По-моему, чтобы правду высказать, надобно подходящую минуту найти. Чтобы конъюнктурой не попахивало.

— Партийное собрание и есть такая минута в любое время.

Михал знаком руки показал, чтобы вагранщики подавали металл, и, желая положить конец ненужному разговору, добавил:

— Я тебе в лицо скажу, Никита Никитич. Неважные твои дела, хоть и выговором отделался. Не шибко я верю, что ты исправишься. Все равно придется выступать и против порядков, которые ты в цехе завел, и против тебя лично. Помни это на всякий случай. А коли еще терзать людей по привычке попробуешь — пропал. У нас не добьюсь — до горкома, до ЦК дойду. Никакие увертки тогда не спасут. Нехай пока и посчастливилось тебе: живуче еще оно, старое. Не было скандального случая, не подобрали артикула, статью, вот и вывернулся. Просто за отношение к людям не привыкли еще карать. Потребен скандал с криминалом. Но не бойся — научимся наказывать и таких пакостников… А сейчас иди, не хочу говорить с тобой больше.