Новые плетения я также продолжала заучивать, хотя делать это без практики особого смысла не имело. Практиковать в доме Белочкина я не рисковала: не был он приспособлен для тех, кто во время изучения плетений может что-то наплести не так и поджечь, заморозить, превратить в труху, прорастить, развеять – в зависимости от того, что изучает маг и к чему у него есть склонность. Пусть руки и чесались почти постоянно опробовать что-то новое, но я ограничивалась повторением ранее изученного, и то под прикрытием Мефодия Всеславовича. Слишком уж велика была опасность себя выдать: настоящая Ксиу не только не была оборотнем, но и не имела склонности к магии. Конечно, что-то можно было оправдать срабатыванием артефакта, но лишь что-то. Поэтому основной упор я делала на теорию, и не всегда магическую, благо в библиотеке приютившего меня дома было множество разнообразной литературы.

В библиотеке и застал меня Белочкин, влетевший туда с необыкновенно радостным видом.

– Ну что ж, Ксения Ивановна, – довольно заявил он, – сразу после Перунова дня и начнем вас экзаменовать.

Ксения Ивановна – это они так трансформировали имя Ксиу в более привычное русскому уху. Я не возражала, все равно имя было не мое. Но против переноса экзаменов на после Перунова дня возражала, да еще как, но сказать ничего не успела.

– Российские законы изучаете? – удивился Белочкин. – К чему такой красивой юной деве законы чужого государства?

– Кто знает…

– Остаться желаете, – понятливо кивнул он. – Запал наш Борис Павлович в сердечко?

Я сильно сомневалась, что настоящая Ксиу испытывала хоть какую-то сердечную склонность к Ли Си Цыну, но вряд ли ее когда-нибудь об этом спросят, поэтому разуверять Белочкина не стала, но и подтверждать тоже, а восторженно залепетала на интересующую меня тему:

– Арсений Петрович, я вам так признательна за беспокойство, но почему так долго? Я могу сдать экзамен хоть завтра.

– Так Коляда же скоро, Ксения Ивановна…

– Коляда?

– Празднуем возвращение солнышка. День хоть на воробьиный скок, а прибывает, Ксения Ивановна. Кто ж работает в праздники? Гости, балы, колядки. Колядки – это, конечно, больше для детей, но иной раз даже студиозусы балуются. Напялят на себя этакую страшную звериную харю да тулуп шерстью наружу и ходят, людей пугают, зло отгоняют.

Белочкин приставил руки к голове, словно диковинные рога, и зарычал, показывая, как пугают студиозусы честной народ. За дверью раздалось хихиканье его сыновей, я тоже не удержалась от смеха, столь потешно он выглядел.

– Уверяю вас, Ксения Ивановна, вам будет интересно. Приглашение на пару балов я вам обеспечу.