– Если в Министерстве просвещения возникнут вопросы о правомерности выдачи, – довольно холодно бросил оскорбленный Белочкин, – я на них непременно отвечу. Вам же я ничего объяснять не намерен ни как частному лицу, ни как представителю клана. Как вы вообще сюда попали?

Члены экзаменационной комиссии зашушукались, а я начала озираться, планируя пути отхода. Моськин, конечно, не самый страшный персонаж, но он же может сообщить о своих подозрениях Волкову…

– Нужно вызвать городового, – предложил один из членов экзаменационной комиссии, насколько я запомнила, учитель математики, невысокий боевой толстячок. – Нам не нужны здесь индивидуумы с любовью к лицам своего пола, развращающие молодежь. Ишь ты, дамы ему не по нраву.

Он возмущенно двинулся к Моськину, оттирая его животом от меня и толкая к выходу, тот отступал, не забывая огрызаться и твердить, что это все измышления и ничего такого он не говорил. Но особо это Моськину не помогло, из кабинета его выдавили, словно пробку из бутылки с шампанским. Я же задрожала голосом и спросила:

– Теперь у меня заберут свидетельство, да, Арсений Петрович?

– Что вы, Ксения Ивановна, – всплеснул он руками. – С чего вы выдумали этакую глупость? Пока над губернией власть Соболева, Волковы рыщут и ищут, к чему бы придраться. Но пусть вас это не волнует: выданное через артефакт свидетельство не отзывается, оспорить его невозможно. Борис Павлович не зря озаботился артефактом, как чувствовал, что Волковы объявятся. Этим лишь бы придраться.

– Волков – это такой страшный офицер? – Я расширила глаза, словно в испуге. – Он приходил ругаться к Борису Павловичу.

– И из-за чего они ругались?

– Не знаю. Он был такой страшный, что я потерялась.

Первоначально я хотела сказать «потеряла сознание», потом решила, что сейчас как раз подходящий случай показать, что русский мне не родной, одни слова я не знаю, другие путаю, третьи – благополучно забываю от волнения.

– Потерялась? – удивился Белочкин.

– Как сон. Глаза закрыла – темнота. Открыла – нет Волкова. И в голове так странно, – пояснила я.

– А, сознание потеряла.

– Да. – Я поклонилась как можно более уважительно. – Он страшный.

– Не бойтесь, Ксения Ивановна, вас здесь никто больше не напугает.

– Мне нужно к Борису Павловичу, – воспользовалась я моментом. – Он меня должен принять: я сдала экзамены.

– Прямо сейчас? – удивился Белочкин. – Мария Алексеевна запланировала праздничный обед. Она расстроится, если вы не придете. Нет уж, милая наша Ксения Ивановна, без обеда мы вас не отпустим, и не надейтесь.

– Но Борис Павлович меня ждет, – напомнила я.