Уильям промолчал, но Ронни заметила на его лице легкую улыбку.

– Вы думали, что я смогу вас бросить? – спросила она.

И, не удержавшись, крепко его обняла.

– Попытайтесь хоть один раз соблюсти субординацию, – сердито сказал Уильям куда-то ей в макушку под громогласный хохот Эрхарда.

Но по его голосу было слышно, что он счастлив.

И на данный момент это было самое важное.

– У меня только одна просьба, – неожиданно для себя самой сказала Ронни, когда они дошли до обломков у входа. – Можно я напишу письмо своим родным? И пожалуйста, – добавила она, – не нужно говорить, что это опасно и может раскрыть наш мир.

Наставники переглянулись. Уилл кивнул.

– Только не пиши ничего лишнего, – сказал он.

– Ни за что, – горячо пообещала Ронни.

Папа и мама!

Мне нельзя писать вам, но сейчас выдался благоприятный момент. Я в порядке. Надеюсь, вы тоже. Я по вам очень сильно скучаю. Передавайте привет Дэвиду и обязательно скажите ему, что у меня все хорошо.

Здесь у меня появились друзья: двое из них – мои наставники. Удивительно, правда? Уилл строгий и часто придирается, но я знаю, что он на самом деле добрый и чуткий. Эрхард шотландец, но у нас с ним много общего. Правда, если бы вы его увидели, вы бы точно были против нашего общения, а ваши уши свернулись бы от его ужасной манеры разговаривать. Мы через многое прошли вместе, и я им очень благодарна.

А еще есть Фред. Он преподаватель всемирной истории. Вы всегда говорили, что умный и вдумчивый человек изменит меня в лучшую сторону, и вы были правы. Он многому меня научил, и я теперь думаю чуть больше, чем обычно, прежде чем что-то сказать или сделать. А глаза у него такие внимательные и зеленые-зеленые, как трава на склонах в парке Гленинчакин!..