Виктор, пытаясь найти среди маркеров пишущий, небрежно крутанул очередной меж пальцев и фыркнул:
– Не надо. Нас проще заново родить, чем перевоспитать. Мы ж уже одиннадцатый класс. Без пяти минут студенты!
– И за эти пять минут я ставлю тебе «четыре», а не «пять». Как бы ты ни решил.
– Ха, лох! – не удержался Фил и ткнул пальцем в приятеля.
– А одному раздолбаю, балансирующему между тройкой и четвёркой, я могу волшебным касанием превратить веселье в скорбь. – Елизавета Александровна многозначительно приподняла бровь. – Надо?
– Не надо, – процедил Фил, усаживаясь ровно и прилично, как в первом классе. – Видите, какой я смирный?
Варя держалась из последних сил. Её переполняло необоснованное чувство счастья и безмятежности, которое, пожалуй, бывает только в детстве. Варя рассмеялась. Рассмеялась громко и чуть ли не истерично впервые за эти месяцы, за этот чёртов день сурка.
Который наконец-то закончился.
Фил и Тёма тоже закатились необъяснимым звонким смехом, а Елизавета Александровна, прикрикнув на них для порядка, обречённо сменила Виктора у доски Машей, более спокойной и невозмутимой.
Когда они вышли из школы, на ходу застёгивая распахнутые куртки, Варя замерла на крыльце. Воздух пах талой водой, свежестью проталин и подбирающимся теплом. Вокруг витала весна. Варя щёлкнула кнопкой блокировки телефона, и качнула головой:
– Весна-а… Ребят, на дворе весна… Апрель скоро! И твой день рождения, Фил!
– Звездец… – протянул Фил, приобнимая её со спины. – А февраль с мартом куда делись? Я как-то из жизни выпал, что ли…
– Не ты один, – вздохнул Артём.
Крепко и тепло приобняв друзей за плечи, Тёма предложил сходить в кафе в такой чудесный день. Возражений не было.
Эпилог
Эпилог