Лерка взвыла подбитым зверем и рванулась в Варину сторону. Фил, как по волшебству, вынырнул из толпы зрителей и спрятал Варю за своей спиной. Виктор перехватил сестру и крепко сжал запястья. Они замерли в паре метров от Фила с Варей, и можно было различить, как пульсирует голубоватая вена на виске Зимина. Он пару раз безжалостно тряхнул сестру и процедил:

– Слушай меня теперь. Твой отец – преступник. Твоя мать – беглянка. Тебя приютила и воспитала бабушка, а ты её кинула, когда твой отец поманил тебя красивыми побрякушками. И кто из нас предатель? Ба тебя простила и готова принять. И я… – Виктор скрипнул зубами. – Тоже. Будем, как раньше.

Лерка расслабилась и, криво оскалившись, выдохнула:

– Не будем. Как раньше.

Виктор отпустил руки. И в ту же секунду звонкая пощёчина огласила коридор. А потом девичьи ладони, кажущиеся слабыми и хрупкими, пихнули его в грудь с такой силой, что Виктор грохнулся на пол. Лерка крикнула, что будет жить в своей квартире и что отец переписал долю в квартире на неё. И, одарив всех взглядом злого волчонка, торопливо удалилась.

– Ну! Что уставились? – подскочил с пола Виктор, потирая щёку. – Больно, блин… Не видите: цирк уехал! Остался только злой клоун. Сейчас пойду всех мочить.

Виктор в отчаянии пнул воздух. Фил обернулся к Варе и с дурацкой усмешкой пожал плечами. У Вари затряслись руки.

В одном Лера Зимина была права: уже ничего не будет, как раньше.

Варю не отпускало. Ночи по-прежнему были бессонными, наполненными сумбуром и странными звуками; дороги казались хранящими опасности и пристальные взгляды преследователей; школьные дни кружили и затягивали в плотную туманную пелену однообразности.

Варя никогда не пользовалась корректором, а когда решила попробовать, поняла, что незачем тратить косметику напрасно: корректор не справлялся с чернотой под глазами.

Она жила, как во сне. Всё словно бы возвращалось на свои места: дом-школа-творчество-дом-друзья… Единственным, что нет-нет да выдёргивало Варю из сомнабульного состояния, было дело Зимина. Они с ребятами несколько раз ездили в прокуратуру к следователю для уточнения показаний. В те дни Варя как будто просыпалась и говорила жарко-жарко, громко-громко, в волнении сжимая папину руку и глубоко дыша. Следователь смотрел на неё синими грустными глазами и уверял, что благодаря этим показаниям Зимин сядет надолго.

Варя выходила из прокуратуры, накидывала капюшон на голову и снова погружалась в полусон. Неделя, другая, третья, давно наступил февраль – для Вари всё было одно. Родители Тёмы опять разъехались: тётя Лена решила остаться здесь на полгода, чтобы поехать поступать с сыном. Мама Фила находилась в реабилитационном центре, и они с отцом стабильно раз в неделю ездили к ней. А потом Фил подолгу бормотал Варе в трубку хриплым подрагивающим голосом какие-то пустяки. Варя монотонно кивала в ответ.