— Возьмите паром, а если кто из здешних будет вам препятствовать, дайте ему по морде. Сразу по морде! — говорил полковник.

Головатенко, гордый тем, что так удачно разрешил сложную проблему, пошёл в сарай за лошадью. Но оттуда уже летела ему навстречу Евгения Васильевна и, заметив его, разразилась истерическим плачем:

— Конь сломал ногу! Лошади дрались копытами, и твоя лошадь моей переломила ногу!

Полковник поспешил к сараю. Его лошадь забилась в угол и дико озиралась, в то время как другая лежала на боку и болезненно ржала. Задняя нога у неё была перебита.

— Ну что же, воля божия, — утешал плачущую любовницу старый полковник. — Они лягались, и вот моя побила твою, а теперь уж ничего не сделаешь. Нужно, чтобы она не мучилась. — И, обнимая левой рукой плачущую женщину за талию, он правой вынул револьвер и, приложив его к уху лошади, выстрелил два раза.

Голова лошади упала, все её туловище содрогнулось и затем вытянулось. Евгения Васильевна наклонилась над нею.

— Ну, сладкая, милая, пойдём, — успокаивал её полковник. — В первом же городе куплю тебе новую. Тут ничего не поделаешь.

Толпа пленных стояла за ними, так как весть о том, что лошадь сломала себе ногу, быстро облетела всех. Среди них нервно и нетерпеливо топтался Смочек, который неожиданно подошёл к полковнику и сказал:

— Ваше высокоблагородие, разрешите нам её съесть. Мы голодны, а такое хорошее мясо жалко бросать.

Полковник в нерешительности пожал плечами. Евгения Васильевна посмотрела в лицо Смочека, на котором по-волчьи горели глаза, и неожиданно, словно она умела читать в его глазах, закричала:

— Он ногу перебил! Лошадь не могла сама сломать себе ногу! Это он сделал, чтобы нажраться! Милый, дай револьвер, убей его!

Она рванулась к Смочеку, вцепилась в его лицо и начала царапать ногтями. Смочек оттолкнул её, а она, выхватив револьвер, висевший на поясе у полковника, вдруг выстрелила. Ударом по зубам кто-то сбил её с ног. Крича изо всех сил, она свалилась на землю, и полковник Головатенко, закрывая ей руками рот, потащил её из сарая.

— Пулю в лоб! Пулю в лоб! Так, как он моей лошади! Милый, дорогой, застрели его!

А в это время бедную лошадь уже обрабатывало двадцать ножей, мелькавших в руках людей, ещё в сто раз более несчастных, чем эта лошадь; но Смочека между ними не было. Евгения Васильевна в него не попала, он убежал. Он сидел в высоких камышах на берегу реки и, грозя кулаком небу, вызывал Бога, чтобы он сошёл вниз посмотреть, что делается на земле, как люди голодают, страдают, исходят кровью.

Евгения Васильевна никак не могла очнуться от обморока. Головатенко решил остаться возле неё, а пленные, из чувства самосохранения, отправились в путь одни. В обед, после предварительного сражения, они овладели паромом и, набив ранцы окровавленными кусками конского мяса, двинулись в путь.