Леден покивал, когда матушка замолчала. Многое она помогла уложить в голове своими рассуждениями. Хоть и женщина, а рядом с князем всю жизнь прожила, многое узнала. Елица нужна Велеборску, все людям её княжества, чтобы показать, что не скрывается она за стенами чужого города. Так они примут её скорее и охотнее. А Леден будет рядом. Как и всегда.

— Скоро Купала, — он сел рядом с Любогневой и поднял на неё взгляд. Княгиня приготовилась слушать. — Люди будут к празднику готовиться. Много хлопот. Гости будут в детинце… Хочу увести её в ночь перед праздником.

— Хорошее решение, — согласилась Любогнева. — Я попытаюсь Елицу из горницы вывести вечером. Хоть и стерегут её дюже. Укрою среди челядинок, подменю, может — на время хитрость поможет. А там выведем её. Только коней подготовь.

— И людей своих надо бы на стражу поставить в тот миг, как выходить Елица из ворот будет.

— Я смогу устроить так, что тех, кто там в этот миг будет, придётся сменить, — по губам княгини расплылась коварная улыбка.

Ох уж женщины. Кажется порой — кроткие создания, только за спиной мужа и стоять, поддерживать. А как дела какого коснётся тайного — никого хитрее их нет. Леден скользнул взглядом по лицу матери — и увидел на миг ту, которая задумала однажды соперницу извести. И вновь горечь по груди прокатилась. Да что теперь уж о былом сожалеть — будущее устраивать надо. И получается так, хоть и скверно то осознавать — что всем счастья от того обресть не удастся.

Обо всём они уговорились с Любогневой — и разошлись скорее, чтобы никто лишний не увидел их вместе. А там пришлось и вовсе затихнуть, пусть и хотелось стены терема ломать, чтобы добраться поскорее до Елицы, чтобы хоть увидеть её краем глаза. Но Леден в горнице своей засел, выходил только изредка на ристалище — да и то когда там никого почти и не было. Пусть думают, что в горе большом и обиде. Со всех сторон впивались в него колючками взгляды кметей. А подходить решались только те, кто в дружине его ближней с самого отрочества служил. Только им он доверял, только их готов был в дорогу обратную до Велеборска взять. И нашёл он оказию поговорить с десятником своим Бороней, чтобы готовились они скоро покинуть детинец — да помалкивали о том до поры.

Нарастала повсюду радость от приближения летнего коловорота — Купалы и гуляний больших во славу его. Казалось, от вестей радостных, что принести с собой княжичи, ещё пуще развернётся празднество — из последних сил, из последних запасов, что с зимы остались.

Отправлялись охотники в лес и из детинца: дичи на бить к пиру большому. То и дело появлялись купцы в кроме — подарки поднести молодому будущему князю, которого через обряд нужный собирались провести сразу после Купалы. Всё это для себя Леден и подмечал, как бы мало ни появлялся теперь на людях. Ещё раз умудрился он встретиться с Зареславом, который терпеливо оставался на постоялом дворе и с готовностью бросился выполнять поручения княжича. А тот попросил немногое: лошадей подготовить для всех — хороших и быстрых. Потому как из детинца Леден их уводить не хотел — скоро хватятся.