— Да, Каа-чан?

— Ты делал для Нагасы и Рёты ледяные санки… можешь сделать такие, чтобы уместились твоя тетя и четверо малышей?

— Эм… да. Думаю, да.

— Хорошо. Делай эти сани, усади всех в них и спусти с горы как можно быстрее, не разбив их.

— Что… сейчас?

— Да, сейчас. Иди!

— А ты, Каа-чан?

— Я буду сразу следом, — Мисаки расправила плечи и повернулась к коридору. — Мне нужно кое с чем разобраться.

Мамору не успел возразить, она пошла по коридору, решимость стала льдом.

Она решила пойти к Такеру. Он был не таким, как враги, с которыми она разбиралась в прошлом, которого можно было обезвредить одним разрезанным сухожилием или метким ударом по колену. Его ньяма тянулась так глубоко, что он мог двигать водой разумом. Такеру с разбитыми конечностями все еще был опасен. Такеру, который мог хотя бы пошевелиться, был все еще опасен.

Ее сердце забилось быстрее, разум представлял возможные реакции Такеру, любую его атаку, и как она могла ее отразить.

Она завернула за угол… и обнаружила, что путь был перекрыт.

— Нии-сама!

Она так погрузилась в свою тревогу, что не ощутила ньяму Такаши, вошедшего в дом.

— Мисаки, что происходит? — осведомился Такаши. — Почему дверь кабинета моего брата заморожена? Почему все в панике?

Лед Мисаки рассыпался. Ее сердце грозило выпрыгнуть из груди. Такаши был тут. Он был тут. Это все меняло. Если шансы против одного Мацуда были небольшими, то против двоих шансов не было.

— Что происходит? — настойчивее повторил Такаши.

Джийя Мисаки кипела в ней, ей нужно было действовать, но она не знала, как.

— Я… — голова Мисаки кружилась. Слова не приходили.

— Твоя джийя странно себя ведет, сестренка, — сказал Такаши, хмурясь в тревоге. — Ты в порядке? — он протянул к ней руку.