— Да, — сердце наполняла боль, она сжала руки сына. — Да, сын. Я горжусь тобой.

— Вряд ли я достоин твоей гордости, — Мамору улыбнулся, — но буду. Подожди.

Мамору отошел от нее, но ноги несли Мисаки за сыном и мужем, руки тянулись, она не была готова отпустить… Должно быть что-то еще, способ спасти их. Только она сталкивалась с фоньяками. Она годами смотрела на них, тренировалась с ними. Она знала теорию за воронками ветра, даже если не видела, чтобы воронку создали успешно. Она должна что-то помнить…

«Думай, Мисаки. Думай».

— Не пытайся нападать на ветер, — сказала она, поймав Мамору за рукав. — Это сильнее любого теонита.

— Мисаки, — сказал Такаши. — На это нет времени. Прощайся…

— Нет! — прорычала Мисаки, уже не думая о приличиях. — Слушайте! — она еще не слышала, чтобы кто-то остановил торнадо, который уже бушевал. Если кто и сможет, так это они, но только если они будут понимать, с чем бьются. — Эти воронки ветра создают команды из двух частей. Одна группа направляет холодный воздух по кругу снаружи, а другие силы нагревают воздух в центре, чтобы кормить поток.

Такаши смотрел на нее в смятении.

— Откуда ты…

— Торнадо не остановить, убрав фоньяк снаружи, — продолжила Мисаки. — Они лишь направляют уже движущийся ветер. Циклон усиливает воздух, текущий вверх. Самые сильные фоньяки будут там, в воронке, направляя горячий воздух вверх. Если хочешь остановить торнадо, нужно убрать их. Нужно найти их внутри ветра.

— Хорошо… — сказал Мамору, но она видела по его лицу, что он не понимал.

— Ветер быстрее крови или воды, он непостоянный, но тела в нем можно выделить, как рыбу в течении…

— Хватит, — Такаши повел Мамору прочь от нее. — Нужно двигаться.

Мисаки в отчаянии прокричала последнее, что пришло в голову:

— Такеру-сама!

Ее муж не обернулся. Она и не надеялась, что он послушает, не имела права с ним говорить, но он был последним шансом спасти ее сына.

— Там есть важные точки, как в теле человека… Как твоя рука.

Мамору оглянулся в полном смятении.

— Что…

— Идем, — Такеру сжал кимоно Мамору левой рукой и потянул его за дверь. — Твоя мать несет бред.