Коро бились. Даже на расстоянии Мамору ощущал, как их джийя скалится, как зубы, на ветер. Шипы льда появлялись между зданиями и рассыпались вместе со всем. Но, конечно, умирали не только те, кто бился. Матери и дети вырывались из домов и разбивались об камни. Храм, где Мамору молился каждый праздник, где он узнал имена своих богов, взорвался, глиняная черепица рассыпалась пылью.

Хоть ветер ощущался как ньяма, Мамору не мог поверить, что это делали люди. Какой человек с душой ньямы мог убивать коро и обычных людей одним махом? Это была работа демонов.

Агония угасала, Мамору понял, что Юкино-сэнсей не отпустит его.

Не только родственники Юты и Юкино-сэнсея пропали в том ветре. Почти все ученики Юкино-сэнсея приходил в Кумоно из западной деревни. Остался только Мамору. Вкруг них мужчины кричали от гнева. Некоторые плакали. Некоторые падали на колени. Юкино-сэнсей не сдался и не плакал. Он не кричал, как Сецуко. Он стоял неподвижно, расправив плечи, глядя вперед, но не казался хрупким. Он словно превратил себя в лед. Если он двинется, лед треснет.

— Сэнсей… — начал Мамору, его голос дрожал, но он не знал, что мог сказать. Он моргнул, ощутил слезы на щеках. Он рос с мальчиками из западной деревни, и он ощущал их потерю как дыру в груди. Но Юкино-сэнсей был их учителем. Он годами питал их, растил их. Они были его гордостью. И все пропало за миг… Мамору мог лишь представить, как это ощущалось.

— Такеру-кун… — голос дяди Такаши посерьезнел, — цифры. Кто остался? Сколько из каждой семьи?

— Икено: двенадцать. Катакури: девять, считая тринадцатилетнего и калеку. Гинкава: девять, считая двенадцатилетнего, Амено: шесть, Мизумаки: пять, Юкино: четыре и Мацуда… — Тоу-сама посмотрел на сына и брата. — Нас всего трое.

— Сколько всего?

— Сорок восемь, Нии-сама.

— Хорошо, — дядя Такаши повернулся к собравшимся. Несмотря на разрушения, которые они видели, никто не отвернулся. — Амено. Икено, Гинкава — к северному проходу! Выстройтесь в линию по два человека в глубину, Амено и Гинкава впереди, Икено сзади! Катакури, следите с утеса. Стреляйте по фоньякам, которые попытаются подняться по камням.

Голос дяди Такаши, хоть и громкий, не доносился до всех из-за ветра, но бойцы стали повторять его приказы в группе.

— Стойте… — сказал Мамору, мечники Амено, Гинкава Икено с лучниками Катакури побежали выполнять приказы. — Кто будет охранять южный проход?

Южный проход был шире из двух дорог по горе, и дядя Такаши послал две трети их силы в другую сторону.

— Мы, — сказал дядя Такаши. — Юкино, Мизумаки, со мной! — крикнул он, и одиннадцать бойцов пошл за ним вниз по склону к южному переходу.