— О, Казу-сан, я польщена, что ты считаешь, что я пережила бы это, но мне не нужно было, — она указал на разбитую деревню за собой. — Передовая пришла ко мне.

— Мы должны были прибыть раньше, — в его голосе была боль. — Представители армии уже прибыли? — он огляделся, и Мисаки увидела в нем эхо мальчика, боявшегося грома.

— Нет. Самолёты разбомбили всех фоньяк на склоне горы, но никто с нами еще не говорил. Я не видела императорских отрядов на земле.

— Хорошо.

— Что?

— Не тут, — быстро сказал Казу.

— Так… ты знал? — спросила она. — Буря, о которой ты мне писал… это была буря или…

— Я сказал: не тут, — повторил он тверже. — Мисаки-нээ-сан, прости. Знаю, у тебя сложное время, но мне нужно поговорить наедине с братом твоего мужа. Можешь отвести меня к нему?

Мисаки покачала головой.

— Мацуда Такаши не пережил бой. Мой муж теперь глава дома.

— О… — сказал Казу, несколько его людей выразили удивление и потрясение. — Мне так жаль. Можешь тогда отвести меня к своему мужу?

— Да, — Мисаки кивнула. — Конечно. Прости. Ты и твои люди явно устали и голодны. Я пригласила бы вас на чай, но от кухни почти ничего не осталось… как и от дома, — она кивнула на дом Мацуда.

— А твоя семья? — с тревогой спросил Казу. — Кроме брата твоего мужа — ньяма его душе — все в порядке?

Мисаки опустила взгляд и сжала губы.

— Нээ-сан?

— Идем со мной, — тихо сказала она.

Казу и его люди прошли за ней в брешь в стене дома, где волонтеры собирали мертвых. Тело Мамору накрыли, но катана мальчика лежала рядом с ним, и Казу знал меч его племянника.

— О, Нээ-сан… — его голос дрожал.

Он выглядел мгновение как мальчик, на грани слез. Лорд дома не плакал при своих людях, но Мисаки была глупо благодарна брату за миг слабости. Было приятно знать, что один из мужчин в ее жизни переживал из-за смерти Мамору.

Один за другим Казу и его люди выразили уважение Мамору, низко поклонившись перед телом и помолившись. Мисаки не могла смотреть, отдёрнулась от сцены и пошла на поиски мужа, как просил Казу.