Мисаки репетировала с Такеру приветствие таджаки, убедив его пучиться у нее, пока оно не стало естественным. Теперь Такеру немного лучше был готов к гостям издалека. Мисаки хотела, чтобы ямманки ощутили, с кем имели дело. Это сработало. Она заметила удивление на лицах таджак, когда их пальцы коснулись пальцев Такеру, а их губы коснулись его костяшек. Такеру был холоднее и осязаемо сильнее представителей Императора, и ямманки уважали силу.
«Чудесно», — подумала Мисаки. С каждым важным чиновником в их комнате в полуразрушенном доме Мацуда не будет места для самих Мацуд. Мисаки и Сецуко, конечно, должны будут подавать чай и еду, и они не могли сдаваться, но семье придется спать в другом месте.
Короя. Мисаки удивлённо моргнула, поняв, что вопрос был направлен к ней. Это было уважительное обращение к женщине-воительнице. Неуместный вопрос говорил о невинности джасели, в Ямме муж и жена были равными, все важные дела решали вместе. Это был его первый раз в Кайгене, раз соотношение полов его путало.
А еще он чуть не назвал Мисаки Манга Короя — титул женщины правящего клана. В другой стране благородная семья, как Мацуды, имела бы статус манга коро, но в Кайгене официальным манга коро был только дом Императора. Кайген был не как Ямма, где многие сильные семьи могли показывать силу и бороться за трон, если хотели. Император Кайгена не хотел, чтобы другой род захватил власть над Империей, даже над кусочком.
Это было преуменьшением, но Мисаки улыбалась. Она научилась в дни, когда шпионила, что необычный джасели был как плохо охраняемое сокровище. Джасели были ценнее денег, ведь у них была информация.
— Сецуко, мне нужна твоя помощь, — сказала Мисаки, когда военные и их переводчики устроились в доме Мацуда.
— Конечно.