— Мисаки, я не был в Карите. Мы с Эллин были в Хейдесе три года, с 66 до 69.

— О, — Мисаки всегда знала, что Эллин хотела вернуться на родину, истерзанную войной, узнать, могла ли она помочь своему народу. Робин говорил, что мог отправиться с ней, но Мисаки не думала, что он это сделает. Жар-птица принадлежала Ливингстону. Он не бросил бы город без защиты. — Три года? — потрясённо сказала она.

— Это не должно было затянуться. Все быстро усложнилось, а потом… — он вздохнул. — Я сказал, это долгая история. Но, когда мы потеряли мать Даниэля, мы с Эллин убежали из страны с детьми.

— Что?! — воскликнула Мисаки. — У Эллин тоже есть дети?

— Да. Я не упоминал? У нее двойняшки, мальчик и девочка.

— Что… но … от кого? — Мисаки было тяжело представить кого-то достаточно храброго, чтобы завоевать грозную Эллин, а она вышла за Мацуду Такеру.

— Его зовут Утэр, — сказал Робин, — единственный литтиги из всех, кого мы видели, кто не уступает Эллин. К сожалению, нам пришлось оставить его, когда Джаму Куранките забрали нас из страны. Он был вовлечен в активность мятежников. Даже Джамуттаана не смогла бы забрать его через границу.

— Так ты и Эллин провели время в Хейдесе и завели детей, — сказала Мисаки. — А Коли? Как он?