Маслоу обожал своих дочерей. Во время работы в Бруклинском колледже, когда они были еще маленькие, он из-за нехватки денег не мог себе позволить баловать их дорогими игрушками или развлечениями. Тем не менее он делал для них всё, что мог. Маслоу любил ездить с Бертой и девочками за город, чтобы отдохнуть на природе. Иногда он брал с собой еще нескольких соседских ребятишек и отправлялся с ними на экскурсию. Один из его бывших студентов, работавший в то время в кафе-мороженом, рассказывал, что Маслоу нередко приходил в кафе с детьми и заказывал каждому по мороженому, при этом на его лице можно было увидеть счастье от детской радости. Иногда вечером в кафе звонил телефон, и мягкий голос на другом конце провода произносил: «Добрый вечер, это доктор Маслоу. Простите, что звоню так поздно, но к нам приехали друзья, нельзя ли заказать немного мороженого». И мороженщик, уважавший и ценивший Маслоу, несмотря на поздний час, доставлял на велосипеде заказ для своего бывшего преподавателя.

Рождение дочерей неожиданно оказало серьезное влияние и на научные взгляды Маслоу: «Гораздо более важным уроком для меня стало рождение ребенка. Наш первый ребенок полностью изменил мои психологические воззрения. Он заставил меня по-новому посмотреть на бихевиоризм, который я поддерживал тогда с большим энтузиазмом. Именно с той поры бихевиоризм стал казаться мне таким глупым, что я сейчас не переношу его на дух. Рождение второго ребенка преподало мне урок того, какими разными могут быть люди даже в утробе матери. С тех пор я не в состоянии мыслить в терминах психологии научения, согласно которой любого человека можно научить чему угодно. Возьмите хотя бы тезис Дж. Уотсона: „Дайте мне двух младенцев, и я сделаю одного таким, а второго — другим“. Мне кажется, что у него просто не было своих детей. Мне-то теперь прекрасно известно, что родитель не в состоянии формировать своего ребенка по своему произволу. Дети сами творят себя. Самое большее, на что способен родитель — и этим ограничиваются большинство родителей, — это протестовать, когда ребенок слишком увлекается нашим воспитанием»[330].

Когда проект Торндайка был завершен, Маслоу не стал проверять его обещание о пожизненном финансировании своей деятельности, а устроился в феврале 1937 года преподавателем в только что открытый Бруклинский колледж. Студенты колледжа по своему социальному происхождению отличались от студентов Колумбийского или Висконсинского университета. Здесь учились дети эмигрантов, в основном представители рабочего класса или мелких предпринимателей. Но эти молодые люди были так же амбициозны и трудолюбивы, как их ровесники из элитарных учебных заведений. Они понимали роль образования в жизни и потому учились с особым рвением.