Но чем же объяснить этот феномен? Мне думается, его можно понять только в контексте общей социально-психологической теории и теории мотивации. Вы, наверное, заметили, что в каждом из вышеперечисленных случаев существенны не столько осознанные аспекты отношений между терапевтом и пациентом, сколько то, как сам пациент воспринимает терапевта и свои отношения с ним. Если пациент ощущает, что терапевт интересуется им, думает о нем, старается помочь, то это помогает пациенту обрести чувство собственной значимости. Он чувствует себя под защитой человека, обладающего знанием, мудростью, опытом, силой и здоровьем, и его тревога отступает. Он видит, что его готовы выслушать без критики и осуждения, он оказывается в атмосфере искренности, доброты, сочувствия, приятия и одобрения и всё это, вместе с вышеназванными факторами, способствует бессознательной уверенности пациента в том, что ему ничто не угрожает, что он любим и уважаем, что его потребности в безопасности, любви и уважении всё-таки могут быть удовлетворены»[331].

Своим клиентам Маслоу рекомендовал работать над пересмотром интеллектуальных установок по поводу той или иной проблемы, а также постепенно изменять на практике отношение к тому, что их волновало. Одной из первых клиенток Маслоу была девушка, жаловавшаяся на бессонницу, отсутствие аппетита и ощущение постоянной скуки. В ходе общения выяснилось, что когда-то она была студенткой-психологом, интересовавшейся своим делом, но под влиянием родителей оставила обучение и устроилась на престижную, высокооплачиваемую работу, убедив себя, что это сделает ее счастливой. Абрахам Маслоу вспоминал позже, что достаточно быстро определил, в чем суть ее проблемы: «Я предположил, что она могла бы чувствовать фрустрацию и быть рассерженной, потому что она не была интеллектуально сама собой, она не использовала свой ум и талант в области психологии, и это могло быть главной причиной ее скуки от жизни и скуки ее тела в отношении нормальных жизненных удовольствий, таких как еда. Любой талант, любая способность была также мотивацией, потребностью, импульсом. С этим она согласилась, и я предположил, что она могла продолжить свое обучение ночью после работы… Она смогла договориться об этом, и это сработало. Она стала более живой, более счастливой, и большинство ее физических проблем исчезло, когда мы встречались с ней в последний раз»[332].

Вступление США во Вторую мировую войну совпало с тем периодом в жизни Маслоу, который возрастная психология определяет термином «ранняя взрослость». Как позднее отмечал еще один выдающийся американский психолог, Эрик Эриксон, главным для человека в это время становился вопрос: «Что я могу предложить будущим поколениям?» Маслоу шел тридцать третий год, когда однажды, после нападения Японии на Пёрл-Харбор 7 декабря 1941 года, он испытал внезапное и необычное переживание, изменившее его дальнейшую жизнь: «Однажды днем вскоре после Пёрл-Харбора я ехал домой и моя машина была остановлена небольшим патетичным парадом. Мимо шли бойскауты, люди в старой униформе несли флаги, и кто-то играл на флейте. Пока я смотрел на это, слезы потекли у меня из глаз. Я чувствовал, что мы ничего и никого не понимаем — ни Гитлера, ни немцев, ни Сталина, ни коммунистов. Мы не понимали никого из них. И я также почувствовал, что если бы мы могли понять, мы могли бы достичь прогресса. У меня было видение как бы стола переговоров с сидящими вокруг него людьми, разговаривающими о человеческой природе и ненависти, о войне, мире и братстве. Я не мог уже пойти в армию в силу возраста. Но в тот момент я понял, что оставшаяся часть моей жизни должна быть посвящена открытию психологии, для того чтобы стол переговоров стал возможен. Этот момент изменил всю мою жизнь»[333].