Но император, если чувствовал, что обидел кого-то или чересчур погорячился, всегда извинялся сердечно и искренне. «Странная моя судьба. Мне говорят, что я один из самых могущественных государей в мире, и надо бы сказать, что всё, то есть всё, что позволительно, должно быть для меня возможным и я могу делать всё, что мне хочется. На деле для меня справедливо обратное. А если меня спросят о причине этой аномалии, есть только один ответ: долг! Да, это не пустое слово для меня. Это слово имеет священный смысл, перед которым отступает всякое личное побуждение, всё должно умолкнуть перед этим одним чувством и уступать ему, пока не исчезнем в могиле. Таков мой лозунг. Он жёсткий, признаюсь, мне под ним мучительно, но я создан, чтобы мучиться. Компасом для меня служит моя совесть. Я иду своим путём, как я его понимаю: говорю открыто и хорошее, и плохое… в остальном же полагаюсь на Бога».

В Эрмитаже есть торжественный портрет Николая I, выполненный художником Францем Крюгером. Другой взгляд на императора. «Огромного роста, прекрасно сложенный, великолепный ездок, он был воплощением силы, энергии и решимости. Глаза – проницательные, как бы заглядывающие в душу, но в гневе становились какого-то свинцового цвета. Голос у него был необыкновенный, – вспоминал генерал Павел Андреевич Крыжановский, – такого я не слыхал во всё продолжение моей долгой жизни. Когда государь командовал, команду было слышно, как выражаются, за версту». Николай Павлович был храбрым и решительным человеком – в дни холерного бунта 1831 года он вошёл в бунтующую толпу и усмирил людей. «В отчаянии от холерной эпидемии, уносившей ежедневно до 300 жертв, чернь восстала против врачей и начала избивать их, уверяя, что они отравляют больных. Папа сейчас же сел в свою коляску и поехал прямо к рынку на Сенной площади. Его неожиданное появление оказало магнетическое действие. “Дети! – воскликнул он своим низким звучным голосом. – Дети, что вы делаете? На колени – и просите у Господа прощения!” И толпа, только что бунтовавшая, встала на колени. С этого дня порядок больше не нарушался».

Высокий человек, рост его был более двух метров, гордый, спокойный. «У императора Николая греческий профиль, высокий лоб, прямой правильной формы нос, очень красивый рот, благородное, несколько продолговатое лицо, военный и скорее немецкий, чем славянский, вид. Его походка, манеры непринуждённые и внушительные, но, с другой стороны, – замечает маркиз де Кюстин, – обычное выражение строгости придаёт ему строгий и непреклонный вид, и, к сожалению, он вечно позирует, и поэтому никогда не бывает естественным, даже когда кажется искренним. Император всегда в своей роли, которую он исполняет как большой актёр. Масок у него много».